Маргарет Грэм - Война. Истерли Холл [litres]

Папа Эви ушел на пенсию в январе, и она воспользовалась частью наследства Джона Нива, чтобы оплатить ему и кузнецу Тому Уилсону двухмесячное пребывание в отделе протезирования в Рохамптоне, где они смогли обновить свои знания в этой непростой области. Когда они вернулись, они были полны решимости работать с инвалидами, которые приезжали пожить в домиках, выстроенных здесь, будучи не в состоянии справиться с тяготами повседневной жизни.

Вероника подозвала Эви жестом.

– Барри Джонс предложил внести в план некоторые изменения. Смотри, если мы с Ричардом освободим две комнаты наверху и объединим их с половинкой спальни по соседству, то получатся полноценные апартаменты. Вы с Саймоном могли бы организовать с нами анклав и жить в одной из сообщающихся комнат, или вы предпочтете жить вместе с теми двумя влюбленными голубками в переделанных охотничьих конюшнях?

– Я думаю, Сай бы предпочел конюшни. Больше свежего воздуха и ближе к садам, а еще для меня было бы хорошей идеей поселиться между особняком и домиками, чтобы работать одновременно на два фронта. Я считаю, что идея Барри устроить кухню в первом домике и организовать крытые переходы между всеми остальными просто идеальна, и мои средства легко это покроют. – Тут она подняла руку в оборонительном жесте: – Нет, Вер, я хочу вкладываться и финансово тоже. Мои навыки и умения еще недостаточно ценны сами по себе. Но, послушай, а что же с комнатой Оба – куда он поселится, когда вернется? – Она указала пальцем на три комнаты в другой части второго этажа, но повисла такая тишина, что она спросила: – От него что-нибудь слышно?

– Ничего, но его банк, который периодически получает от него известия, сообщает, что все хорошо. Рыбалка проходит удачно, и река спокойна. Он рыбачит со своей тяжелой спортивной удочкой и ловит на блесну, чем неизменно удивляет и веселит французов, которые предпочитают обычную деревянную удочку и червяков.

Эви кивнула:

– Да как угодно, главное, чтобы он находил в этом успокоение.

Гарри пристроился на стул рядом с ней.

– А что у тебя, Эви, есть какие-нибудь известия по поводу возвращения Саймона?

– Нет, да и откуда им взяться, ведь он на Бродвее!

И снова повисла тишина, и снова Ричард предложил ей то же, что уже предлагал на прошлой неделе:

– Давай мы оплатим тебе билет на корабль туда, чтобы ты смогла посмотреть его представление?

И снова она отклонила это предложение:

– Я думаю, что ему, как и Обу, нужно время, чтобы найти себя, но если я даже и поеду, то сделаю это за свои деньги, спасибо.

Она вернулась к изучению плана, когда Вероника объявила, что решила дать объявление про Скакуна.

– Он, возможно, выжил, а его возвращение домой может заставить приехать обратно и Оберона. Джек сказал, что на войне он не переставая его разыскивал.

Да. Да, Пранкеру бы это удалось. И тут головная боль, которая стала постоянным гудящим фоном с тех пор, как их мужчины уехали, отступила.

В середине мая Оберон стоял в своих болотных сапогах посреди Соммы, которая бурлила вокруг него. Он снова забросил удочку с новой блесной, которую он смастерил накануне вечером. Над прозрачной водой кружила мошкара, а дятел выбивал дух из орешника на другом берегу. Дальше, за орешниками, местный фермер, его семья и почти все жители деревни косили сено, в этом году с запозданием – слишком уж сильные были дожди в прошлом месяце. Но всю последнюю неделю они наслаждались солнцем, и накануне в погребке месье Аллар объявил, что косьба начнется на рассвете. Погребок опустел, и люди недовольно качали головами при мыслях о работе.

Месье Аллар встал в дверях и кричал вслед спешащим прочь мужчинам, подняв свой бокал простого красного вина: « Aujourd’hui à moi, demain à toi » – «Сегодня – я, завтра – ты». Все поднялись на рассвете, в том числе и Оберон. Аристид Аллар пожал ему руку и сказал по-французски:

– Мой друг, для нетренированной спины и рук нескольких часов будет вполне достаточно, а потом, вечером, ты обязательно должен будешь попить с нами вина.

И действительно, нескольких часов было достаточно, потому что спина Оберона теперь гудела, а все руки были покрыты волдырями. Но сегодня он, легко держа в руках удочку, пальцами натягивая леску, снова и снова закидывал наживку. Он назвал новую блесну Эви Четвертая. Возможно, когда-нибудь это будет Аделаида или Мария-Тереза, но он сомневался в этом. Как может кто-нибудь сравниться с этой необыкновенной женщиной?