Жан-Поль Рихтер: Приключение Шекспира

Эта ужасная мысль взволновала Шекспира. Как пораженный громом, сидел он несколько времени, потом встал, сложил бумаги и направил шаги свои ко дворцу герцога Брогиля.

Он всходил на крыльцо к его превосходительству, когда к нему подъехала молодая дама в белом платье. Это была маршальша Шабер.

Ропот удивления приветствовал прекрасную француженку; но это не было еще полною данью красоте ее. На коленах должно было боготворить ее, и целое столетие не говорить ни о чем более… Она была так бледна, так страждуща, что в душе рождалось невольное желание взять ее в объятия, целую вечность держать близь сердца, прильнувши устами к устам, чтоб только вдохнуть в нее часть своего существования…

Это была одна из тех женщин, которые против воли принуждают любить себя; одна из тех женщин, которую, увидевши однажды, видеть беспрестанно делается потребностию; одна из тех женщин, которою восхищается всякий и про которую самый равнодушный скажет поневоле: «Ах! как хороша она!..»

В безмолвном изумлении смотрел на нее Шекспир несколько минут, не будучи сам в состоянии определить свойства своих ощущений.

Молодые лорды и придворные толпою теснились к маршальше, осыпая ее приветствиями. Его бедное сердце сжалось.

Было ли это начало или только предчувствие любви?

Еще в прихожей встретил ее хозяин дома и, взяв за руку, ввел в залу.

Виллиам последовал за ними. Голова его горела, и когда маршальша села, он поместился в углу той же комнаты, при всяком очаровательном ее движении повторяя с тоскою: «Это она, она — мой возлюбленный ангел!..»

Несколько минут спустя она сняла перчатку с руки своей.

И Шекспир готов был броситься на колени перед нею; какой-то злобный демон нашептывал ему на ухо: «Виндзор, Виндзор, Виндзорская перчатка!»

Тут он не мог сидеть более. Быстро вскочил с своего места… долго бродил по комнатам, пока не пришел наконец в залу, убранную роскошнее прочих.

Множество люстр разливало необыкновенный свет, ярче дневного света, ярче лучей солнечных летом.

Он поднял глаза, перед ним летали бесчисленные толпы женщин и девушек. Первое его чувство было глубочайшее удивление.

И как ни сильна первая любовь, как ни подавляла она в нем всякую восторженность, как ни каменила его сердце, как ни леденила взоры, он не мог, однако, смотреть равнодушно на эти воздушные, бледнолицые, темно-русые создания, судорожно кружившиеся в упоительных танцах…

Виллиам не мог не уступить этому очарованию…

Притом музыка с ее звучными, усладительными аккордами, была так выразительна!..

Освещение, женщины, девушки, многолюдство, звуки музыки, танцы — все это заставило его невольно позабыть на мгновение любовь свою.

Блаженство настоящего убивало его однако. Он вышел в другую залу, там на креслах малинового бархата сидела герцогиня Брогиль; тут ее гингет смешил ее до слез.

С горестию смотрел Виллиам на этого богато одетого карлу, и в это мгновение он почти готов быль укорять Творца, создавшего столь презренное существо.

Быстро еще летали по зале танцующие, еще громко раздавалась звуки музыки; он хотел слушать и смотреть, но как будто какой-то призрак летал перед его взорами, как будто чувствуя нужду в уединении, он медленно вышел.

Он снова сел в углублении окна той залы, где находились герцог и маршальша. Там, опершись головою на руки, чтобы лучше скрыть свое смущение, он предался размышлению.

— Вы оставляете нас, графиня? — сказал герцог, подходя к маршальше. — Верно, вам наскучило пребывание в Англии?.. — прибавил он тише, устремив на нее проницательный взор.

Виллиам почувствовал, что при этих словах вся кровь прилилась к его сердцу.

— Виндзор в особенности прелестен, — продолжал герцог, — и для вас должен быть вторым отечеством… Там, как кажется, шесть месяцев тому назад… вы встретили..

Виллиам снова затрепетал, он не смел дышать более.

— Герцог! — сказала маршальша задыхающимся голосом, так что Шекспир не мог разгадать значения этого слова.

— Будьте уверены, что рыцарь Англии умеет быть скромным! — начал герцог. — Ради Бога, скажите мне одно только слово: унесете ли вы с собой во Францию воспоминание того, что случилось с вами в королевском саду в Виндзоре…

— Воспоминание это будет вечно со мною, герцог, вечно! — И потом она прибавила шопотом: — А он — здесь ли он?..

— Здесь, графиня.

Тогда маршальша хотела вскочить с своего места.

— Останьтесь, сударыня, — сказал ей герцог, — останьтесь.