Михаил Булкаты - Живой обелиск

«Шиповник еще не успевает расцвести, а семья Хуты уже ест щавель и крапиву!»

«Что-то ты не так пел, когда за день работы выдавал одну чашку муки!»

«В голодные времена я муку и хлеб покупал по той же цене, что и ты, Чипи, не цепляйся ко мне!»

«Бедный ты мой! Как же твое семя не сдохло голодной смертью? Забыл, что у тебя в закромах пшеница заплесневела и твои крысы от обжорства в день по семь раз бегают на водопой!»

Слегка опомнившись после перебранки Цуга и Чипи, Хута выскочил вперед:

«Чипи, у тебя просто привычка бодаться, но ты сам не знаешь, чего хочешь!»

Чипи, по-ястребиному нахохлившись, крикнул:

«Слушай, Хута, пойми, что люди не могут больше довольствоваться собачьими крохами! А если ты и дальше хочешь так жить, то садись перед дверью Цуга на задние лапы, как собака…»

Габо прервал их:

«Было время, когда люди пухли с голода, Цуг назло им ежедневно закалывал баранов и вместе с прихлебателями алдара Гурамишвили распевал песни. А сейчас он видит, что времена не те. Устал раздавать жирные куски таким, как Хута».

«Габо, все ты размахиваешь кулаками, а кулаком навести порядок нельзя», — сказал Цуг.

«Ты забыл, как вместе с абреком Хангоевым хотел навести порядок?»

«Когда-то баловались, как дети… Стоит ли вспоминать!»

«Не стоит вспоминать, говоришь?» — подступил ближе Габо.

«Кто тебя приглашал сюда?» — с другой стороны надвинулся на Цуга Чипи.

Арчил, подняв буденовку, сказал:

«Замолчите, не о том сейчас речь!»

Все умолкли, и Хута, улучив момент, подошел к Арчилу:

«Колхоз, колхоз, колхоз… Только и слышим от тебя, Арчил. Скажи-ка, что такое колхоз, чем пахнет и какой вкус имеет».

Арчил и Габо переглянулись.

«Говоря правду, колхоз — это… — Арчил растерялся, но потом сразу выпалил: — Колхоз — это много земли, колхоз — это много хлеба».

«Если колхоз — это много земли и хлеба, то получается, что сын Хитора его построил давно!» — робко произнес Хута.

Люди захохотали, и, почувствовав что-то неладное, Габо шепнул Арчилу:

«Ты не то сказал, Арчил!»

«Вчера я видел, — задумчиво начал Арчил, — как ты, Хута, пахал свой участок. С одной стороны под ярмо ты подставил своего бычка, а с другой тянул лямку вместе с женой. «Колхоз», построенный сыном Хитора, как ты говоришь, тоже смотрел на твои муки, но не дал ни одного быка, чтоб тебе не запрягать свою жену и детей! — У Арчила пересохло в горле, и он говорил прерывисто. — Скажите, разве пойдет нам впрок урожай с земли, вспаханный детьми, запряженными в ярмо?»

Никто ему не ответил.

«…Построим колхоз, объединим наших бычков, плуги, земельные участки! У нас с тобой по одному бычку, Хута… И если мы их объединим, то нашим женам и детям не придется тянуть ярмо!»

Молчание длилось долго. Габо вымолвил с облегчением:

«Вот что такое колхоз, Хута!»

Внимание привлек топот коня. Это удирал с ныхаса Цуг. Габо воскликнул:

«Видели? Слова Арчила пришлись ему не по душе, вот он и удрал! Колхозу нужна земля, плуги, рабочий скот! Нужно и семенное зерно, но у нас ничего нет. Все в руках Цуга! — Обтерев лицо шапкой, он крикнул сильнее: — В кладовках у нас так пусто, что кот хвостом ничего не заденет. Смейтесь, смейтесь! Вместо вас о весеннем севе позаботится Цуг!..»

Арчил молчал, а Габо продолжал:

«Мы с братом Иорамом откормили двух бычков… Их уже можно запрягать, но зачем они нам, если не будет земли? Арчил! Я завтра же пригоню своих бычков в общий хлев!»

Арчил, не говоря ни слова, ласково провел рукой по широким плечам Габо.

Хыбы схватил за руку Габо.

«Слушай, да принесу себя в жертву за тебя! У меня только одна дойная коза, завтра же ее с козленком пригоню!»

Чипи опять стал острить:

«Бедняк нашел ржавую подкову и подумал: теперь осталось найти оседланного коня и три подковы, и мне больше не придется плестись пешком».

«А ты, как Хута, пойди к Цугу с мешком!.. Может, он и тебе окажет милость! Тогда избавишься от дум о колхозе», — сказал Иос.

«Ты не слишком горячись, Иос!»

Иос не унимался:

«О чем ты горюешь, слепой?» — спросили слепого. «О двух глазах», — ответил тот. Разве я не о том же горюю, что свет наших глаз находится у Цуга, а у нас пока нет даже ржавой подковы!»

Хута обиделся:

«У тебя от зависти вылезли глаза, Иос. Да продлит бог жизнь того, кто в трудный день бедняку протянет ручку! Пусть будет он Цуг или тиренкоз [23] Тиренкоз — некто, кто-нибудь другой. ».

Хыбы, подбоченившись, четко выговаривал:

«Чипи закрылся в бондарной и ничего не видит, кроме четырех стен мастерской. И землей, и плугом, и рабочим скотом должен владеть тот, кто любит труд. Так гласит новый закон, запомните!»