Михаил Булкаты - Живой обелиск

«Не такая уж большая удача, как ты думаешь! Но на этот раз я ее не выпущу! А ты потеряешь то, что сберег в Душети. Арс-тох, арс-тох!»

Габо грудью толкнул абрека. Хангоев пошатнулся. Они сцепились. Барабанщик прибавил темп.

…Тогда я был еще совсем маленьким, — говорит дядя Иорам. — Ну что я мог? Смотрел то на Габо, то на Арчила и думал: «Кому из них труднее — больному силачу или его побратиму, который наблюдает со стороны?» — От волнения я сначала зажмурился, потом прикрыл глаза ладонями, но не утерпел и стал смотреть на схватку меж пальцев. От чьего-то крика я вытаращил глаза и увидел взлетевшего в воздух абрека.

«Иба! Где тебя уложить, где тебе будет мягче?» — Габо поднял соперника над головой и, как жернов, крутился вместе с тяжелой ношей..

«Дзуака, Дзуака! Я так и знал! — радостно вырвалось у Арчила. — Ты всегда выбрасываешь свои альчики [22] Имеется в виду игра в кости. под конец!»

Габо отпустил абрека, и тот, полетев пулей, шлепнулся на землю.

Твоего отца подхватили на руки и стали подбрасывать, но Габо, вырвавшись, подошел к лежащему ничком Хангоеву:

«Встань, Иба, померяемся силами еще раз!»

Абрек внезапно перевернулся лицом вверх и ногами ударил Габо в живот. Тот покачнулся, стоявшие позади парни поддержали его, и он кинулся на абрека. Хангоев вскочил.

«Теперь начнется настоящий бой!» — мелькнуло у меня в голове, когда Габо замахнулся. Но его руку перехватил Арчил.

«Дзуака, не лезь на рожон, не меси навоз», — сказал он.

Хангоев выстрелил в воздух. Габо взял у Арчила свое оружие.

«Прибереги его, Дзуака. Оно нам пригодится попозже», — шепнул Арчил.

Дядя Иорам на некоторое время умолк.

— То, что Арчил посоветовал Габо приберечь оружие, меня не удивило. Волчьим повадкам Хангоева не видно было конца. Меня поразило другое…

Я встал и подсел к самым ногам дяди Иорама.

— Что тебя поразило, дядя Иорам?

— То, что Цуг, сын Хитора, рвался в драку с твоим отцом. Его с трудом сдерживали…

— Действительно — зачем? Отец же отомстил за него.

— Видно, сыну богача ближе был абрек Хангоев, чем бедняк Габо! Словом, Цуг сбросил черкеску и вышел вперед.

«Если ты мужчина, выйди, померимся силами!» — вызывал он Габо.

«Лучше бороться, чем драться на кинжалах и револьверах… Остались ли у тебя силы, Дзуака?» — спросил Арчил у твоего отца.

«Остались. Только я не успокоюсь на том, что повалю Цуга, — он поднял сжатые кулаки. — Я буду бить его беспощадно».

«Хорошо, Дзуака, но смотри не переломай ему кости».

И откуда у больного взялась такая сила? Под ногами борющихся затряслась земля. Габо бил Цуга оземь, как колоду. Не на шутку перетрусивший сын Хитора вырвался из его рук и скрылся в толпе. Но не прошло и минуты, как он появился вновь с обнаженным кинжалом. Цуга оттеснили, люди будто потеряли всякий интерес к драке. Праздник возобновился. Снова стали танцевать, состязаться в разных играх, в поднятии тяжестей.

Арчил поднял большой камень и, приготовившись метнуть его, сказал Габо:

«Дзуака, может, нам уйти?»

Габо зло рассмеялся:

«Не бойся, их уже здесь нет».

«Напрасно смеешься, Дзуака! Дурак свадьбу самовольно не покинет. Они где-то здесь, рядом. И не уйдут так просто. Пошли домой», — уговаривал Арчил.

«Еще чего не хватало! Чтобы скакуны Цуг и Хангоев назвали нас коровами?» — Габо в сердцах поднял камень, и тут перед ним возник Цуг верхом на коне:

«Кинь, кинь! Все равно до меня не докинешь. Пустой мешок не может стоять стоймя!»

Рядом с Цугом появился Хангоев, за ним — еще несколько всадников.

«Побойтесь хоть кары святого Уастырджи!» — предостерег кто-то их из толпы.

«Уастырджи — не мать сирот, он не может насытить голодных силачей! — огрызнулся Цуг. Хангоев и его абреки заржали от удовольствия. — Если докинешь камень до ног моего коня — с меня полная кадушка пшеницы!» — насмехался Цуг.

«Убирайся, сучий сын!» — заревел Габо, и Арчил понял, что теперь его уже ничем не удержать.

«Не бросай, Дзуака!» — крикнул Арчил, но Габо уже размахнулся, и камень, попавший в Цуга, выбил его из седла.

Толпа заволновалась, точно растревоженные муравьи. Хангоев, стоя на седле, надрывался:

«Эй, люди-и-и! Габо и Арчил убили человека! На помощь!»

«Иба, какая муха тебя укусила? Ты же никогда не звал людей на помощь!» — Чей-то голос прервал его истошный вопль.

Абреки обнажили кинжалы…

Иорам долго подкручивал свои усы и, наконец коснувшись пальцем моей записной книжки, сказал: