Ринат Валиуллин - Алмазы для Бульварного кольца

– S’il vous plaît monsieur , обращаю ваше драгоценное внимание на недавно вышедший уникальный альбом дуэта Jon and Vangelis . Джон – это никто иной как Джон Андерсон, как вы понимаете, выдающийся вокалист группы Yes!

– Хм, – задумался Олег, – а Вангелис, случайно, не клавишник ли из трио «Дитя Афродиты»?

– О, monsieur , вы поразительно хорошо осведомлены в том, что касается современного рока.

– Ну, творчество группы, где вокалистом выступал Демис Руссос, вряд ли можно назвать рок-музыкой. Так что ж, получается, что Джон Андерсон тоже опопсел?

– Нет, уверяю вас, юноша. Вангелис – признанный всеми пионер электронной музыки, причем всегда тяготевший к прогрессивному року. Кстати, Yes перед уходом из коллектива Андерсона серьезно рассматривали его как клавишника, который бы заменил не кого-нибудь, а самого Рика Уэйкмена! Данный альбом – свидетельство плодотворного влияния двух супермузыкантов нашего времени, не сочтите мои слова слишком высокопарными! Совместное творчество пошло на пользу им обоим. Уверяю вас, вы не пожалеете. И, рискну предположить, это их первая, но не последняя работа, видит бог! – Заирский стиляга чуть картинно вознес руки к небу.

«Ему бы не на рынке торговать, а на сцене выступать или прогуливаться в компании “золотой молодежи” где-нибудь в Театральном квартале на Бродвее или, на худой конец, на улице Горького, – подумал про себя Олег. – Не удивлюсь, если узнаю, что все заработанное здесь он без малейшего сожаления тут же, за соседним прилавком спускает на свой моднячий “прикид”».

Олег и Ален, так звали продавца, расстались хорошими друзьями после того, как коллекция переводчика-меломана пополнилась двумя не известными ему первыми дисками Ван дер Грааф и имевшимися у него в записи пластинками Дженесис – двойником The Lamb Lies Down On Broadway и альбомом 1975 года A Trick of the Tail , на котором вокалистом после ухода Питера Габриэла уже выступил их мало кому известный барабанщик Фил Коллинз. Кроме этого, Олег не удержался и прибрел битловские Rubber Soul и так называемый «Белый альбом».

В его следующий приезд Ален обещал познакомить Олега с настоящим заирским чудом по имени Папа Вемба, которого у них зовут «королем румбы»:

– В детстве он пел в церковном хоре, а мать его, вы представляете, была профессиональной плакальщицей: она исполняла ритуальные песнопения на похоронах, провожая усопших в последний путь! В прошлом году он уехал в Париж и, кстати, начал работать вместе с вашим Питером Габриэлом. – Ален, казалось, был готов говорить о своем земляке бесконечно. – Это настоящая душа Африки, когда я его слушаю, я понимаю почему и, главное, для чего я родился африканцем…

В здание аэропорта Олег вернулся примерно за полчаса до оговоренного времени. В зале вылетов было довольно людно, часть пассажиров не спеша собиралась вокруг ворот на посадку рейса «Киншаса – Брюссель». Среди них, к своему изумлению, он вдруг увидел знакомое лицо. Это был Тито Шангонго. На нем были большие темные очки и дорогой легкий пиджак, однако Олегу узнать своего давнего знакомого, с которым они провели не один час в горячих политических спорах, было несложно. Не желая вставать в выстроившуюся очередь, Тито сидел в одном из сцепленных в несколько рядов кресел. Под ногами у него стоял средних размеров коричневый кожаный кофр, чьи углы были искусно отделаны металлическими набойками. В голове Хайдарова моментально сложились воедино жестокое убийство машиниста электропоезда и его помощника, дерзкое ограбление и упоминавшийся в новостях кожаный саквояж.

Почувствовав на себе посторонний внимательный взгляд, Шангонго мгновенно, огляделся по сторонам, однако, увидев Олега, сразу успокоился и поприветствовал его кивком головы.

– И ты называешь это «идейными соображениями»? – подойдя к Тито, с горькой усмешкой спросил Олег, вспоминая их первый пылкий, преисполненный идеологической нравственности разговор в Москве. – И куда же это мы собрались, подальше от родины-матушки? Сдается мне, что где-то я уже слышал про этот чемоданчик, камарада Тито… Один убит выстрелами из револьвера, другой сброшен с поезда и погиб, разбившись о насыпь – я все правильно говорю?

– Почти правильно, – ответил Тито, тоже по-русски. Меньше всего ему здесь хотелось встретить тех, кто его знает. – Плюс еще один, которому пришлось отрезать язык, чтобы так громко не орал от страха. Да чтобы разболтать о случившемся желания не возникло!