Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Чингисхан попытался разрешить проблему неповиновения сыновей и исключить возможность бунта, назначив в апанажи политических комиссаров (яргучи) [521] Яргучи — судьи по гражданским делам. — Прим. пер . . Эти люди должны были стать его «ушами и глазами», проводить переписи и оценку наличной добычи и богатства с тем, чтобы доходы улусов распределять между сыновьями и центральной властью [522] The director of the bureau of political commissars was Belgutei (Buell, Dictionary pp. 15–16, 123–124, 166, 170, 224–225, 254, 279). . Со всей очевидностью возникали вопросы, касающиеся коррупции и растрат. Желая избежать этих трудностей, Чингисхан назначил сборщиков налогов (дарухачи) [523] Дарухачи — наместники. — Прим. пер . , которые должны были обеспечить поступление в казну 70 процентов налогов на шелк. Регулярное и организованное взимание налогов было непривычно для кочевого образа жизни (в отличие от набора рекрутов на войну) и для властей представляло серьезную проблему; сами кочевники решали ее очень просто — переезжали в другое место [524] John Masson Smith, 'Mongol and Nomadic Taxation/ Harvard Journal of Asiatic Studies 33 (1970) pp. 46–85; D. O. Morgan, 'Who Ran the Mongol Empire?' Journal of the Royal Asiatic Society 10 (1982) pp. 124–136; F. W Cleaves, 'Daruya and Gerege / Harvard Journal of Asiatic Studies 16 (1953) pp. 235–279. .

Еще одну непростую проблему создавало отсутствие четких границ между улусами, из-за чего возникали споры и раздоры как между братьями, так и между братьями и местными правителями. Система улусов не действовала в соответствии с замыслами Чингисхана: ведь он же хотел властвовать со стороны и давать определенную свободу местным владыкам, пока они исправно платили подати. Альтернативой этому могла быть только дорогостоящая военная оккупация. Заносчивость сыновей тоже создавала головную боль: сановники Чингисхана неизбежно вступали с ними в конфликт, когда они чересчур рьяно защищали свой суверенитет и достоинство. Чингисхану приходилось приставлять к ним командующих гарнизонами из числа своих кешиктенов, чтобы напоминать сыновьям, кто здесь главный [525] For some of these problems see Biran, Qaidu pp. 69–77; Barthold, Four Studies I pp. 128–131. .

В крайнем случае, непослушных отпрысков можно было вызвать на суд великого монгольского собрания (яргу), единственного органа власти, наделенного полномочиями расследовать проступки чиновников, неправомерные действия вассалов и фракционеров в государевой семье. На таких процессах в роли обвинителя обычно выступал Бельгутай, Чингисхан вызывал экспертов в стиле инквизиции, а царевичей защищали советники-адвокаты [526] JB II pp. 579–583; RT II pp. 406–409. . Чингисхан очень остро реагировал на любые проявления (реальные или надуманные) неуважительного к себе отношения со стороны сыновей, и не раз помощникам приходилось отговаривать его от намерений предать казни кого-нибудь из них за неповиновение.

Но самая большая проблема создавалась тем, что свободы, предоставленные улусам, вступали в противоречие с общим правилом, устанавливавшим, что империя является собственностью всего государева семейства, а в силу того, что Чингисхан отождествлял себя с государством, и всего государства [527] Christopher Atwood, 'Ulus, Emirs, Keshig, Elders, Signatures and Marriage Partners in Sneath, Imperial Statecraft pp. 141–173. . Это был классический пример конфликта частной собственности и общего блага. Отчасти по этой причине и отчасти из-за опасений гражданской войны после своей смерти Чингисхан в последний год жизни сократил численность войск, приписанных к семье, с 44 500 до 28 000 человек. Толуй, как главнокомандующий армией, в войске не нуждался, троим другим сыновьям и их потомкам предназначалось по четыре тысячи воинов. Главными бенефициариями в данном случае оказались Эльджигидей, Тэмуге и Кюльхан, сын Чингисхана от любимой жены Хулан, которым прежде полагалось гораздо меньше воинов [528] SHC p. 175. Eljigidei received 3,000 (up I, 000 from the 1206 figure), Temuge got 5,000 and Kolgen 4,000. .

В один из дней 1207 или 1208 года (точную дату установить невозможно) Чингисхан столкнулся с неожиданной домашней проблемой. Его главный шаман Теб-Тенгри (имя от рождения Кокочу), старший из семи сыновей Мунлика, верно служил Чингисхану уже более двадцати лет. Именно он первым провозгласил Тэмуджина ханом борджигинов, и он же на курултае в 1206 году объявил Чингисхана посланцем Неба. Теб-Тенгри засвидетельствовал, что до пришествия спасителя Чингисхана в степях не стихала «война всех против всех» [529] JB I p. 39; F. W Cleaves, 'Teb Tengerri/ in Ural-Altaische Jahrhueher 39 (1967) pp. 248–260; Rachewiltz, Commentary pp. 869–873. . Возможно, Теб-Тенгри считал, что заслужил высоких наград, в то время как их удостоились Боорчу, Мухали, Джэлмэ и другие паладины, всякие пастухи и «ничтожные людишки».