Озлобленный, в пене, скакал Башкир к городу.
* * *
Ночью Громову показалось, что бьют в ворота, сбивают запор. Он вышел. Прислушался. С улицы налегали на ворота, ударяли в них, на плитах — словно топчется кованая лошадь.
Открыл Громов калитку.
Навстречу заржал Башкир.
Громов не впустил его, не обнял, даже не потрепал по шее, — повернулся и возвратился с ременным кнутом.
Свистнул ремень и лег поперек больной спины Башкира.
Взвился конь, а кнут догнал его и еще раз обвил режущим ударом.
Никто не видел, как плакал у ворот Громов с кнутом в руке, но многие видели, как несся безумный конь по каменному шоссе, громыхая копытами.
Мчался Башкир навстречу автолюбителям, видели они его безумно-ярые глаза и давали путь…
Мчался конь, а впереди, прячась за тьму ночи, залегла башкирская степь — ковыльная, мягкая, пьяная.
В соседней балке поет ручей… Для кого? Для себя, для вольных косяков. Они вышли из березовых рощ, где скрывались в жару. На крепких зубах перемалывают росистую траву, из ручья пить будут. Молодняк бросается вперегонки. Впереди — кобылка. Башкир — за нею! Прыжок — и он ее настигнет…
Не забыть этого никогда и еще не забыть, как аркан затянул шею, и кровавая пена поползла изо рта.
Кругом — люди.
Ослабили аркан.
Вскочил Башкир, хотел в степь — с трудом устоял: с боков прикрутили два тяжелых мешка с песком.
И пошел Башкир с ними по кругу…
Не душил канат, не душил, но и в степь не пускал Башкира.
Грыз Башкир мешки с песком… нет! Свои собственные плечи грыз…
И упал…
1924 г.
Жи́ло — поселок
Кобыла — особая скамья, к которой сперва привязывают, затем бьют плетьми.
Архангелы — так в насмешку звали царских полицейских.
Кош — кошемная юрта, кибитка, летнее жилище башкир.
Башкирин, башкирец (устар.) — современное написание: башкир.
Каштан — посредник, делец, маклер.
Лошманить — бурлачить.
Были организованы особые женские батальоны.
Под рубрикой «Архив «ЛГ» материал был опубликован в «Литературной газете» 1 апреля 1981 г., с. 6. Ему предшествует статья Ю. Лукина «Певец живой воды. К 90-летию со дня рождения А. В. Кожевникова», помещенная там же. Заканчивая свою небольшую статью, Ю. Лукин пишет: «Сохранился у меня драгоценный для меня документ. Когда писал статью к пятидесятилетию его творческой деятельности, Алексей Венедиктович приготовил и дал мне в помощь для работы своего рода «памятную записку», подписав ее. Тогда она была выражением писательского кредо, программы, которой он руководствовался в своем творчестве. Сегодня она звучит как прекрасно сформулированный итог прекрасной творческой жизни.
Позволю себе опубликовать выдержки из этого документа. Пусть они завершат собою сегодняшнее «слово» о замечательном писателе».
Алексей Кожевников. Ветер жизни. Роман. М.: Детская литература, 1975, с. 8.
Там же, с. 9.
См. Николай Яновский. Певец Сибири. К 90-летию со дня рождения Алексея Кожевникова. — Литературная Россия, 20 марта 1981 года, № 12, с. 9.
Эта цитата, как и предыдущая, приведена из рукописных и машинописных материалов, хранящихся в семейном архиве А. В. Кожевникова, с которым около сорока лет поддерживал дружеские связи один из авторов предисловия — Александр Андреевич Шмаков.
Там же.
Алексей Кожевников. Ветер жизни. Роман. М.: Детская литература, 1975, с. 9.
См. Ю. Лукин. Певец живой воды. К 90-летию со дня рождения А. В. Кожевникова. — Литературная газета, 1 апреля 1981 г., с. 6.
Там же.
См. Николай Яновский. Певец Сибири. К 90-летию со дня рождения Алексея Кожевникова. — Литературная Россия, 20 марта 1981 года, № 12, с. 9.
См. Ю. Лукин. Певец живой воды. К 90-летию со дня рождения А. В. Кожевникова. — Литературная газета, 1 апреля 1981 г., с. 6.
С. Казанский. Алексей Кожевников. Золотая голытьба. Роман. М.: Молодая гвардия, 1927, 409 с. Ц. 2 р. 75 к. — Известия, 23 августа 1927, с. 5. Рубрика: «Критика и библиография». Одна из девяти информаций-рецензий, помещенных под этой рубрикой.
С. Я. Елпатьевский. Воспоминания за пятьдесят лет. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1984, с. 128—129. См. также: Башкирия в русской литературе, в пяти томах. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1966, т. 4, с. 223.
Читать дальше