Александр Токовенко - Тайна староверского золота

Арсений потерял след Назария с тех пор, как тот, поручив двухлетнюю дочь их семье, исчез вместе с женой из хутора. Правда, в сорок пятом неожиданно для себя сержант услышал имена своего наставника и Кэт.

Во время захвата японского разведцентра в самом непроходимом углу границы капитан приказал ему опекать китайского проводника Гао. В какой-то момент боя рвущийся вперед парень оказался перед двумя неприятельскими солдатами. Один уже чуть было не всадил в Гао штык, но упал от автоматной очереди, выпущенной Арсением, другой спешно поднял руки. Китаец благодарно посмотрел на младшего сержанта, но сказать ничего не успел: надо было срочно брать командный бункер разведцентра.

После успешного завершения операции, за которую Арсения наградили орденом Красного Знамени (как же, взял в плен какого-то очень важного типа), их маневренную группу направили на ликвидацию японского гарнизона в деревне Дун-И, что лежала в трех десятках километров. Селение оказалось в стороне от главного удара советских войск, части продвинулись далеко вперед, и оно сейчас находилось у них в тылу. Вместе с разведчиками снова, показывая кратчайший путь в родную деревню, шел Гао. Повоевать в Дун-И не пришлось: в село с другого конца входил большой отряд китайских красных, и разбежавшийся гарнизон рад был сдаться советским солдатам.

В дом, где отдыхали Арсений и его товарищи, зашел Гао с лейтенантом-переводчиком. Китаец раскланялся с Дружининым и что-то быстро проговорил. Отрядный толмач, как они называли лейтенанта Прохорова, пояснил:

- Сержант, товарищ Гао благодарит тебя за спасение в прошлом бою, - и, не обращая внимание на смущение Арсения, дескать, дело солдатское, чего там, продолжал:

- Гао родился в этой деревне. Он передает просьбу своего отца повидаться с тобой.

Так Арсений встретился со старым Шеном, который, после того, как сожгли его дом, вместе с Гао ушел к партизанам и теперь в составе отряда красных вернулся в Дун-И. К удивлению Дружинина, Шен говорил на неплохом русском языке, и, узнав, что тот родом из Приморья, заинтересовался:

- Откуда? Я ваш край немного знаю…

- Есть такой хутор Три Ключа в самой таежной глуши…

- Как же, как же, - обрадовался Шен, - бывал там. Последний раз по заданию подпольного комитета провел оттуда в Китай двух человек, Назария и Кэт.

Арсений внимательно всмотрелся в лицо китайца: неужели это тот самый проводник?!

- Назарий! Кэт! Где они?

Старик вздохнул:

- Где Назарий - не знаю. А женщина… Геройски погибла в бою с японцами. Со всеми воинскими почестями ее похоронили на центральной площади города.

Спустя многие годы эту могилу посетят Арсений и Катерина со своим мужем Сергеем.

…Назарий писал, что после прихода в Маньчжурию советских войск был в числе многих арестован и отправлен на Родину. Мотали по разным лагерям. Последнее время был на лесоповале в БАМлаге. Лежал в госпитале по случаю цинги и истощения. Сейчас его и многих солагерников везут во владивостокскую пересылку. По слухам, им уготован путь на Колыму. Оттуда мало кто живым возвращается…

«Смерть Кэт я до сих пор оплакиваю. Надеюсь, что с дочерью, которая осталась в Вашей семье, все в порядке. Вы - люди надежные, не дадите ребенку пропасть, - писал Назарий. - В дальнейшем поручаю маленькую Катеринку тебе, Арсений, береги ее, выучи, отпусти в большой мир. Надеюсь на тебя, Арсений. Сделай Божескую милость в память обо всем хорошем, что было у нас в Трех Ключах».

Арсений смахнул пальцем покатившуюся по щеке слезу и, унимая дрожь в пальцах, продолжил чтение исповеди человека, попавшего в стремительный поток времени, который несет людей, не считаясь ни с их желаниями, ни с волей, одних вынося к спасительным берегам, делая участниками своего движения, других, несмотря на все их старания, обрекает на страдания и жесточайшие испытания.

«Не думаю, что удастся уцелеть: перед моими глазами смерти многих и многих заключенных, - писал Назарий, - но я хочу, чтобы ты и дочь моя знали - никогда я не согрешил против России. Да, я осужден, для этого оказались достаточными мое офицерство и служба в охране КВЖД в годы смуты. Припомнили мне и знакомство с теми, кто воевал против Советской власти, а также переходы границы и нелегальное проживание на территории Приморья. Всего, что насобирали, хватило особому совещанию, чтобы сунуть мне десятку и отправить в странствование по лагерям. Только участие в антияпонской борьбе спасло от вышки.