Владимир Москалев - Королева Бланка

– Ее надо убить! – высказалась Изабелла, одержимая своей навязчивой идеей. – Я подошлю к ней наемного убийцу, я отравлю ее, я найду лучников, и они поразят ее в самое сердце! Я вновь распущу слухи, что она блудница!

Генрих бросил на мать насмешливый взгляд.

– Матушка, вы, точно прокисший суп на раскаленной плите, вся кипите заговорами и шантажами. Вам бы жить при византийском дворе последнего Комнина или первых Ангелов – там это было в моде. Но здесь ваше варево заслуживает только того, чтобы его вылили в яму для нечистот. Королева только смеется над вами и с каждым днем набирает силу. Сколько уже раз вы покушались на ее жизнь, но она боится вас не больше, чем игрушечного лука в руках пятилетнего малыша.

Изабелла заскрипела зубами:

– У нее много друзей, и они хорошо охраняют ее.

– У нас они тоже есть, но, надо признать, наши враги умнее наших друзей. Взять хотя бы того же Филиппа Строптивого или Лузиньяна, Роберта Дрё, Ангеррана де Куси…

– Сборище остолопов! Вся глупость этих надутых индюков в том, что каждый метит на престол, а потому выступают они порознь. Кастильянка бьет каждого по очереди, словно щелкает орешки на обеденном столе. Пока она жива, Плантагенетам не видать их былых территорий.

– Она продолжает дело своего свекра.

– А тот был для Англии костью в горле! Но наступит еще наш час. Мы раздавим гадину в ее логове, и я лично буду выкалывать ей глаза, резать уши, вырывать ноздри и прижигать каждую грудь каленым железом! Мы оставим французам их короля, дабы не вызвать гнева Папы, но его первыми советниками будут Пьер Моклерк, Филипп Строптивый и мой супруг. Вот когда настанет час нашего торжества, и вся территория, незаконно отобранная у Плантагенетов Капетингами, вернется под власть английской короны!

Генрих невесело засмеялся.

– Матушка, вы рассуждаете так, словно королевы-матери уже нет в живых, а в роли опекуна молодого короля выступает наш друг герцог Бретонский.

– Так я хочу, и так будет! – пылко воскликнула Изабелла, рывком поднимаясь с места.

– Так должно быть, хотели вы сказать, но всё в этом мире во власти Всевышнего, и нам остается только уповать на волю Господа и Его милосердие к изгнанным с их земли созданиям Его.

На другой день английский флот поднял якоря и покинул Нант. Через несколько дней Генрих III вернулся в свое королевство. Еще некоторое время спустя Генрих, опасаясь, что король Французский предпримет поход на Бретань, заключил с ним мир сроком на три года. Отныне он был уверен, что Бретань не тронут; в конце концов, она – его вассал. Людовик, узнав об оммаже, объявил Моклерка низложенным и вскоре, летом 1230 года, вернулся в Париж.

Однако Моклерк по-прежнему желал вести войну (вот ведь неугомонный!). Бланка послала в Бретань епископа Парижского с целью подкупить баронов. Для таких целей в казне всегда имелись деньги; так поступали в свое время дед Людовика и его отец. Предприятие увенчалось успехом: сеньоры Бретани отказались воевать против короля.

И Моклерк наконец успокоился. Коалиция знати раздробилась и к концу 1230 года рассеялась. А вскоре все мятежные вассалы изъявили покорность королевской власти. В их числе был и Моклерк. Однако он пошел на этот шаг не без тайного умысла, рожденного неутомимым умом английской королевы.

Последовательность событий ставит меня перед необходимостью рассказать о так называемом «Деле Парижского университета», имевшем место летом 1229 года. Кто прав в этой истории, кто виноват – пусть каждый судит сам; я же считаю, что Бланка поступила справедливо, хотя авторы исторических трудов, упоминая об этом деле, дружно упрекают ее в жестокости и недальновидности. Впрочем, если рассуждать с политической точки зрения, с последним выводом нельзя не согласиться.

Однажды вечером группа студентов, весело и уродливо болтая на французском языке севера, вышла из юридической школы и направилась по улице Сен-Жан-де-Бове в сторону площади Мобера. Почти все они уроженцы южных областей – нахальные, смуглые, чернобородые. Парижане не любили этих задиристых, крикливых южан, буквально затопивших столицу; косились, плевались, мечтали услышать клич «Бей пришельцев!» и взяться за оружие.

– Куда это мы идем? – спросил один, небольшого роста, курносый и с маленьким ртом. – Я, к примеру, живу у Хлебного рынка.

– У моста Сен-Мишель? – повернулся к нему другой, роста выше среднего, плотный, с наглой рожей. – Доберешься домой по набережной или улицей Гарланд, мимо Шатле. А сейчас мы направляемся в кабачок «Красный лебедь».