Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы - Повесть о Я. М. Свердлове

Яков Михайлович теперь уже, после встреч в Питере с Быковым, Крестинским, Цвилингом, был частично в курсе уральских дел. Во главе комитета стоят преданные партии люди — Малышев, Вайнер. Силы есть, их нужно только собрать воедино. Правильно сделали уральцы, объявив призыв рабочих в партию. Необходимо немедленно разослать пропагандистов по всему краю.

Он вошёл в дом Поклевского-Козеля, где помещался комитет большевиков. И сразу же:

— Товарищ Андрей!

— Качать товарища Андрея!

Десятки рук подбросили его вверх.

Было в этом порыве людей, в их возгласах, в том, как произносили они «товарищ Андрей», что-то родное, до боли близкое.

Один за другим подходили к нему товарищи — знакомые, незнакомые. О многих из них уже рассказали Андрею в Питере, со многими увиделся впервые.

...В театр, на городское собрание большевиков, Яков пришёл в окружении товарищей.

Он окинул зал — в основном молодёжь.

И вдруг услышал:

— Товарищ Андрей...

Обернулся — перед ним стоял Клюка. Свердлов знал, что его фамилия Бурых, зовут Николаем Степановичем, но именно прозвище запомнилось ему с 1905 года. Якову Михайловичу показалось, что рабочий нисколько не изменился, даже помолодел и чуть выпрямился, несмотря на то, что пролетело двенадцать нелёгких лет.

Яков Михайлович спросил:

— А как жена? Детишки как?

— Живы, слава богу. Да что там говорить, как-нибудь заночуете у нас по старой памяти — обо всём и узнаете.

Свердлов улыбнулся — тепло у него стало на сердце.

— Спасибо, Николай Степанович.

А вокруг уже обступили участники собрания, услышав «товарищ Андрей». Те, кто постарше, узнавали его, а кто помоложе — дивились: неужели это и есть тот самый товарищ Андрей, о котором из уст в уста передаются рассказы, похожие на легенды?

— Слово товарищу Андрею! — И весь зал зааплодировал шумно и единодушно.

Яков Михайлович, вскинув руку, попросил тишины.

— Дорогие товарищи! Родные уральцы! — начал он. — Когда рабочие в памятном 1905 году бесстрашно встали за свои права, против царского самодержавия, они верили, что настанет день освобождения, что сможем мы вот так собраться, в этом театре и гордо произнести: «Да здравствует революция!»

Зал снова дружно зааплодировал. Свердлов говорил о пролетариате, силами которого свергнут царизм, открыты двери тюрем и каторжных централов...

— В Питере сейчас нелегко нашему брату. Но большевики твёрдо знают: главные события ещё впереди, и во имя этих событий мы должны сплотиться воедино, в одну боевую пролетарскую дружину. Я верю, уральцы будут в её первых рядах.

Он уже сошёл со сцены, пожимая руки вставших ему навстречу товарищей, уже вышел, окружённый партийцами, в фойе. А вокруг только и слышалось:

— Товарищ Андрей, приходите на Верх-Исетский!

— И к нам не забудьте!

— И в Мельковку тоже...

Первую ночь в Екатеринбурге Яков провёл в семье военного фельдшера Якова Михайловича Юровского. Давно уже знал он этого человека, а видел впервые. Перестукивание через стенку в Томской тюрьме, так сказать, знакомство заочное.

Зато жену его, Марию Яковлевну, Свердлов встречал ещё в пятом году — была она подпольщицей, и на её квартире не раз укрывались революционеры.

Когда, после собрания, екатеринбуржцы наперебой приглашали Свердлова к себе, дочь Юровского Римма безапелляционно заявила:

— Товарищ Андрей пойдёт к нам, в нашу семью.

— А фамилия у этой семьи есть? — спросил Андрей.

— Юровские мы... Мой папа вместе с вами сидел в Томске. А мама, Мария Яковлевна, работала тогда здесь.

— Всё правильно, всё совпадает, — весело откликнулся Свердлов. — И в тюрьме сидели, и маму вашу знаю. И собирался навестить вашу семью.

Ещё по дороге на Первую Береговую, где жили Юровские, Римма рассказала Якову Михайловичу о том, как создавался в Екатеринбурге юношеский социалистический Союз, как выбирали её председателем.

— Очень интересно, — вполне серьёзно заметил Свердлов. — И все за вас голосовали?

— Не знаю.

— То есть как? Разве выборы были тайными?

— Конечно.

— Вот как? Значит, бумажки в урны?

— Вовсе нет. Тот, чья кандидатура обсуждается, выходит за дверь. Вот и меня выставили. А потом сказали, что за мной большинство.

Свердлов улыбался этой придумке молодёжи и радовался, что выбрали они всё-таки потомственную большевичку.

— Ну-с, и чем вы думаете заняться? — спросил он.

— Партийный комитет скажет. Наш Союз ведь при партии большевиков. Да и существуем мы всего три дня.