Они возбуждали и ласкали мужчин всеми возможными способами. Но те нисколько не были склонны к распутству. Напротив, оно им наскучило. Они делали вид, что не замечают чувственные авансы своих жен, томные взгляды любовниц. Они пребывали в чисто умозрительном настроении, все более погружаясь в шумные и витиеватые пьяные разглагольствования.
* * *
Вялым жестом Валтасар призвал к порядку. Верховный жрец, стоявший возле него, отошел после короткого спора — властелину пришлось напомнить ему о повиновении.
Жрец вернулся; за ним рабы несли множество чаш на подносах. Все тотчас узнали их: это были жертвенные чаши, некогда унесенные Навуходоносором из Иерусалимского храма. Вид чаш вызвал легкое возбуждение. Несколько присутствовавших на пиру евреев не скрывали своего замешательства. Целомудренная Сусанна побледнела, перестала смотреть на Виетрикса и с этого момента с тревогой следила за происходящим.
— Как бы далек я ни был от религии, все же я не сторонник такого кощунства, — заметил Ма-Шан.
Все согласились.
Тем временем Валтасар церемонно раздал чаши своим ближайшим соседям, оставив себе самую прекрасную. Ее наполнили густой коричневой жидкостью. Он совершил возлияние в память о великом Навуходоносоре, завоевателе еврейского народа, после чего протянул чашу своей фаворитке, со смехом осушившей ее одним глотком.
Этот же ликер рабы одновременно разлили всем присутствующим. Поднеся чашу к губам, Ди-Сор внезапно замер.
— Будем осторожны, — сказал он. — Там целый букет наркотиков. Я в этом понимаю.
Арий с юга подтвердил наличие конопли, а человечек из Катая — экстракта цветов мака.
— Валтасар умеет проводить оргии, — заметил Поладамастор. — Так сочетать возбуждающее и дурманящее! Если это лишает мужчин мужественности, то по меньшей мере сознание испытывает чередование спада и восторга довольно странного свойства…
— Это разновидность того эликсира, что в моей стране называют непентес [74] наркотик, известный под названием «индийская конопля». Название взято из древнегреческой мифологии — непенфом в ней называли траву забвения.
, — промолвил оказавшийся возле них чужестранец.
* * *
Как бы то ни было, похоже, жидкость подействовала мгновенно. У одних опьянение приняло характер лихорадки; другие, ставшие молчаливыми, казалось, готовы были погрузиться в странные сны. В женщинах же побочные действия смеси, напротив, вызвали взрыв любовного томления. В зале постепенно начался полный хаос. Друзья набрасывались друг на друга, женщины, отвергнутые своими супругами, принялись домогаться любовников. Они осыпали себе головы устилающими столы цветами, но тщетно!
Тогда они собрались на широких диванах и, следя за движениями мужчин, стали советоваться. Они-то сохранили ясность ума — что для ожидающей любовной неги женщины радость опьянения? В глазах большинства из них горел огонь ненависти. Они с презрением разглядывали мужчин, своих мужчин, ставших неспособными воздать их красоте желанные почести, поскольку одни растратили свои ласки в других местах, а иные напились, как рабы, и противные природе страсти сделали их женоподобными. А Валтасар — что он делает подле этой порочной девчонки, чьи ласки лишь готовят его к объятиям наложников? Благородная и чистая женская плоть, здоровая и возбужденная, всей своей наготой противилась сомнительному слабоволию мужчин.
Большинство дам скинули свои легкие платья и совокуплялись, разбившись на пары. Та, у которой были пышные груди и круглый зад, искала ту, у которой небольшая грудь и длинные нервные ноги, а белокожие блондинки подчинялись капризам брюнеток.
Звуки арф стали нежнее; в огромном зале витали ароматы фимиама и росного ладана. Свет огромных факелов, вертикально воткнутых в треножники, приобрел синий оттенок…
* * *
Неожиданно Валтасар выпрямился. Его мутный взгляд прояснился, глаза уставились на полотнище, в полумраке свисавшее между колоннами.
— Кто начертал слова, которые я вижу? — произнес он.
Все теснились вокруг царя. Его пытались успокоить. Без сомнения, он был жертвой наваждения.
Однако царь продолжал настаивать, и его сделавшийся страшным взгляд требовал ответа от верховного жреца.
К полотнищу поднесли факел. И действительно, увидели на ткани поблекшую надпись. Верховному жрецу и стоявшим поблизости удалось прочесть три слова:
МЕНЕ ТЕКЕЛ ФАРЕС [75] Согласно Ветхому Завету (Книга пророка Даниила 5; 25–28), эти слова, возникшие на стене во время пиршества царя Валтасара и поругания его над священными сосудами, принесенными из Иерусалимского храма, означали: царство твое Бог исчислил (мене), ты взвешен на весах (текел), и твое царство разделяется (фарес). Аполлинер придает известному толкованию юмористический характер.
— Кто начертал эти слова? — повторял Валтасар.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу