Ион Деген - Рассказы (публикации 2009–2017 годов)

Он смолчал и направился к выходу. В большой комнате болтал телевизор. Жена ушла в кухню. Шёл 25-й съезд родной коммунистической партии, сопровождаемый низкопоклонными приветствиями лидеров зарубежных коммунистических партий. На экране телевизора очередной тип с лёгким нерусским акцентом выступал с пылким приветствием. Генерал ехидно посмотрел на меня, на экран и сказал:

— Так что вы скажете по поводу вашего народа? — Увидев моё непонимание, он спросил: — Вы знаете, кто это?

— Нет.

— Это ваш народ. Это Меир Вильнер. Генеральный секретарь коммунистической партии Израиля.

— Так ведь он работает у нас.

— Нет, доктор. Он работает у нас. У нас, — подчеркнул он. — То, что у него есть дача в Барвихе и место в Мисхоре, это курицы на улице знают. А то, что он работает у нас, это вы узнали сейчас.

После этого были ещё встречи и разговоры с так называемыми чекистами. Был у меня пациентом ещё один генерал КГБ. Начальник областного управления в одном из городов России. Ничего, кроме истории его болезни, рассказать о нём не могу. Из правительственной дачи под Киевом привозили его в чёрной «Волге». Он скромно сидел в очереди больных в своем спортивном тренировочном костюме. В курсе лечения генерала был вынужденный перерыв. Его командировка в Париж в связи с прилётом в Советский Союз президента Никсона. Я не очень представлял себе, какая связь между Никсоном, Парижем и начальником областного управления КГБ, даже если самолёт Никсона пролетал над областью генерала. Моё непонимание не отразилось на результатах лечения.

Генерал привёз из Парижа в подарок моей жене флакончик духов. Вот и всё.

Где-то я уже упоминал габая синагоги на Подоле, который представился мне, как подполковник КГБ. Меня упрекнули в доверчивости. Мол, габай синагоги не мог быть подполковникам. Что? Должность ничтожная для такого высокого звания? Но ведь Виктор Некрасов рассказал мне, как в ресторане «Днипро» с истинным подполковником КГБ они наткнулись на швейцара, который оказался полковником КГБ. И как он их вышиб. Почему же упрекавший меня считал, что швейцар в ресторане выше габая синагоги? Мне кажется, что сведения, поставляемые в КГБ из синагоги чекистам, были более интересны и необходимы, чем даже из ресторана гостиницы, в которой останавливались иностранцы. О личности габая молчу. Достаточно того, что он сам рассказал мне в состоянии опьянения. Еврей рассказал, что, будучи в Таращанском полку под командованием легендарного Боженко, участвовал в еврейских погромах. Хороший еврей.

А вот ещё о должностях и званиях чекистов в ресторанах. В воскресный вечер дня возвращения в Киев из Крыма на Крещатике мы встретили супружескую пару наших друзей. Пригласили их в ресторан. Они с удивлением посмотрели на меня.

— Ты что, с Луны свалился? В каком ресторане ты сейчас найдёшь свободные места?

С женой мы повели их в «Театральный». Метрдотелем там работала моя пациентка. Она встретила нас у входа и с огорчением сказала, что, увы, всё занято. Но возле прямоугольного столба я увидел стол, в торце которого сидел одинокий мужчина лет тридцати с ромбом выпускника университета. Метрдотель заколебалась и как-то невнятно сказала: «Боюсь, вам будет там неудобно». Я решил, что она имела в виду колонну, примыкающую к восьмому месту у стола. Но ведь нас четверо. Метрдотель очень неохотно усадила нас за этот стол, а ещё через несколько минут — пару, старую даму и её сына. Оказалось, это туристы из Эльзаса. Я сидел сбоку стола рядом с молодым человеком. Справа от меня жена и пожилая дама. Сын её во втором торце стола. Друзья наши напротив нас. Подали ужин, вино. Завязалась беседа. Эльзасцы не очень владели русским языком, но, как ни странно, это не мешало общению. Выпускник университета не ужинал. Перед ним стоял наполовину наполненный коньячный бокал, который он изредка пригубливал и зализывал конфетой. В разговоре не принимал участия. После любой фразы в разговоре с иностранцами, даже незначительно подходящей к запретной грани, я обращался к соседу: «Что вы скажете по этому поводу, товарищ младший лейтенант?» Или «Ваше мнение, товарищ младший лейтенант».

В армии я прочно усвоил правило — ко всякому дураку обращайся рангом выше. Не знаю, в каком звании был молодой человек. Возможно, лейтенант, даже капитан. Но звания ниже младшего лейтенанта для него у меня не могло быть. Ни одному своему пациенту я случайно не причинял такой боли, как этому соседу, низведя его до младшего лейтенанта. Надо отдать ему должное. Он терпел молча. Не выдержал, когда я спросил его: