Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Проснется великий народный дух, и мы увидим другое время, увидим правду, свободу и величие родной земли…

На святой крови… вырастет новая, свободная Россия, страна, которую мы видели в юношеских мечтах и которая будет жить великой, несмотря ни на что»(выделено мною. — Ю. В.).

Николай Николаевич Духонин окончил Киевский кадетский корпус. Из юнкерского училища выпущен подпоручиком в лейб-гвардии Литовский полк. В 1902 г. окончил Академию Генерального штаба. В первую мировую войну Николай Николаевич — на должностях командира полка, генерал-квартирмейстера штабов армии и фронта. После бегства Керенского принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Наотрез отказался признать советскую власть. Совнарком по прямому проводу немедленно приказал Духонину прекратить военные действия против Германии и начать мирные переговоры. Духонин, разумеется, отказался: ему ясно одно — новая власть оружием свергла законное правительство и посему не имеет юридического права выступать от имени России, а тут еще заключение мира с врагом славянства… Он, Николай Духонин, присягал России.

Генерал Врангель рисует нам портрет Духонина:

«По приезде в Могилев я явился к генералу Духонину. Я видел его впервые. Среднего роста, полный, румяный, с густыми вьющимися черными волосами, чрезвычайно моложавый, он производил впечатление очень мягкого, скромного человека. Он стал уговаривать меня отменить мое решение, доказывая, что при нынешних настоящих условиях долг старших начальников — оставаться в армии… Еще через несколько дней мне была предложена должность командующего войсками Минского округа, на что я, конечно, ответил отказом…

К обеду пришел генерал Духонин, просидевший у нас часов до десяти, он, видимо, рад был отдохнуть от дел, рассказывал многое из прежней своей службы, с особенным удовольствием вспоминал о времени, когда командовал 165-м Луцким полком. Полк под его начальством имел немало славных дел, и Георгиевские кресты, украшавшие грудь и шею генерала Духонина, говорили об этом…

В день, когда мне стало известным о назначении Верховным главнокомандующим прапорщика Крыленко, я решил уехать из армии. Генерал Духонин меня более не удерживал».

Из Петрограда на ставку двинуты составы с революционными матросами.

«Матросы рекрутируются у нас в несравненно большей степени, чем сухопутная армия, из пролетариата, из рабочих… Все это делает флот более пролетарским… по психологии. Но в то же время флот, как и армия, является потребительной, непроизводительной организацией, матросы представляют собой деклассированную часть пролетариата, и это усиливает наклонности к максимализму и анархизму, свойственные российскому рабочему классу в целом…» [56] Октябрьский переворот. Факты и документы. Под ред. Н. А. Рожкова. Пг., 1918, с. 18.

Страх перед фронтом и боевыми действиями так же разложил флот, как и весь Петроградский гарнизон. Никакая сила не могла заставить покинуть солдат и матросов тыловые казармы, кроме демобилизации. А ведь Петроградский гарнизон — это сотни тысяч солдат и матросов, влияние их на революционные события оказалось решающим. Они явились опорой Ленина в его антивоенной агитации, чутко отзываясь на каждое брошенное слово. Гарнизон вообще охотно шел за левой фразой, особенно погромной. Недаром матросы Балтфлота после рассыпались по всей России, составив костяк любой вольницы, анархии и всякого рода насилий.

И вот эшелоны с этой пьяной, никого и ничего не признающей ордой в бушлатах науськаны и спущены на могилевскую ставку…

Шполянский писал:

Написано жестко, но, уже тронутая тленом разложения, хлебнув кровавого напитка вседозволенности, эта среда могла только разрушать. И ей льстили, ее взращивали для этой роли. И она не подвела…

19 ноября Духонин приказывает освободить из-под стражи всех еще не освобожденных «быховцев». Последним обретает свободу Корнилов. Духонин отдает себе отчет в том, что представляют собой «пассажиры» этих «полосатых» составов для «быховцев». Притравленность их к словам «буржуй» или «генерал» такова, что они убивают раньше, нежели успевают подумать. Ужасами расправ заполнены газеты тех месяцев, ими полны воспоминания очевидцев. Всякий, кто смеет им возражать, поднимается на штыки. Их бог — маузер, грехи им отпускает Ленин. Он им внушил, что они прокладывают дорогу революции…