Виктория Мас - Бал безумцев [litres]

В конце коридора, ведущего к бальному залу, появляется медсестра, везет на праздник Луизу – та безучастно лежит на каталке.

Весь день Луиза упорно отказывалась надеть костюм. Перспектива предстать наполовину парализованной перед гостями приводила ее в ужас. Она, звезда публичных лекций Шарко, превратилась в калеку и не сможет танцевать. Но льстивые уговоры умалишенных и медсестер в конце концов убедили девушку: весь Париж и правда жаждет ее увидеть, она не вправе разочаровать гостей, а паралич не только не отнимет у нее заслуженную славу, наоборот – все будут восхищаться ее отважным решением показаться на публике. Более того, едва Шарко ее вылечит и подвижность тела восстановится, она станет символом и олицетворением прогресса в медицине, ее имя войдет в школьные учебники.

Этого было достаточно, чтобы Луиза вновь обрела веру в себя. Дождавшись, когда остальные пациентки покинут дортуар – ушли все, кроме Терезы, которая собиралась провести этот вечер в тишине и одиночестве, – она позволила двум медсестрам себя переодеть. С парализованной рукой было сложно справиться, но им удалось натянуть на девушку красное платье, не порвав кружева. На плечи ей накинули длинную, расшитую цветами мантилью с бахромой, а черные волосы собрали в низкий шиньон и украсили двумя алыми розами. Тереза одарила ее улыбкой: «Ты выглядишь, как настоящая испанка, малышка Луиза».

Колеса каталки скрипят на кафельном полу. Луизе под спину подложена целая гора подушек, и она полусидит, баюкая на груди парализованную руку. Пока они с медсестрой приближаются к бальному залу, у девушки учащается сердцебиение. Молодая медсестра что-то ей говорит, толкая каталку перед собой, но Луиза не слушает.

Вдруг в темном коридоре им преграждает путь мужской силуэт – Луиза, очнувшись от своих раздумий, узнаёт Жюля, и у нее перехватывает горло. Молодой интерн, сделав уверенный шаг к женщинам, обращается к медсестре:

– Полетта, тебя ждут на помощь у ворот. Гости продолжают прибывать и не могут найти дорогу к залу.

– Но мне нужно отвезти девочку…

– Я сам отвезу. Иди.

Медсестра неохотно подчиняется. Жюль, заняв ее место, толкает каталку вперед. Они с Луизой пока не обменялись ни словом – ждут, когда медсестра исчезнет из виду. Наконец Жюль наклоняется сзади к Луизе, но не успевает заговорить, потому что она его опережает:

– Я не хотела тебя видеть.

– Правда?

– Никогда больше не хочу тебя видеть. Я теперь уродина.

Жюль останавливается, колеса перестают скрипеть. Он обходит каталку и встает напротив Луизы. Она отворачивается, тщетно стараясь ускользнуть от этого пристального взгляда голубых глаз.

– Не смотри на меня.

– Для меня ты по-прежнему прекрасна, Луиза.

– Калеки не бывают прекрасными. Не ври.

Она чувствует, как пальцы Жюля касаются ее шеи, затем щеки.

– Луиза, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ничего не изменилось и не изменится.

Луиза, кусая нижнюю губу, зажмуривается. Она так надеялась услышать эти слова, что теперь изо всех сил сжимает левой рукой мантилью, чтобы не заплакать. Каталка снова приходит в движение, и, открыв глаза, девушка обнаруживает, что она едет в обратном направлении – Жюль позади нее сделал разворот.

– Куда ты? Бальный зал в другой стороне.

– Хочу тебе кое-что показать.

В бальном зале Теофиль пробирается сквозь толпу разряженных в маскарадные костюмы людей, удивляясь, как много здесь собралось народу. Вокруг целый парад цилиндров, капоров, кружев и оборок, перьев и цветов, настоящих и фальшивых усов, нарядов в клеточку и в горошек, мехов и вееров. Гости танцуют, сталкиваются, уворачиваются, лавируют. Взгляд Теофиля скользит по хохочущим лицам, господа и дамы указывают пальцами на умалишенных, умалишенные улыбаются ему, хватают за руки. Гул голосов мешается со звуками скрипок и фортепиано, взрывы смеха гремят со всех сторон, гости хлопают в ладоши и притопывают на паркете. Эта странная пестрая толпа как будто собралась на деревенские гуляния, куда буржуа соизвоили явиться не ради самого карнавала, а исключительно для того, чтобы потешиться над простым людом, разодевшимся кто во что горазд. Здесь словно проходят два разных праздника: в одном участвуют женщины в маскарадных костюмах, прилежно выполняющие в танцах заученные в последние недели па, в другом – зрители, ушедшие в этот спектакль с головой и отбившие себе руки аплодисментами.

Теофиль вглядывается в лица – ищет сестру. У него взмокли виски и ладони. Молодой человек и представить себе не мог, что окажется когда-нибудь здесь, на знаменитом балу в Сальпетриер, и уж тем более что ему придется вызволять отсюда Эжени вопреки воле отца и врачей. Он и сам не понимает, на что согласился – то ли совершить отважный и справедливый поступок, то ли сделать опасную глупость.