Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Кирилл, ты куда? — спросил Василий Соколовский, будущий Маршал Советского Союза, вытирая мокрое лицо полотенцем.

— Хочу быстрее позавтракать и бежать на экзамен, — отозвался Мерецков.

В этот день в Академии Генерального штаба было торжественно — слушатели сдавали государственные экзамены. Мерецков так разволновался, что едва не уронил на пол экзаменационный билет, вручённый ему председателем экзаменационной комиссии профессором Новицким. Но едва Мерецков прочёл вопрос, который ему надлежало раскрыть, как волнение вмиг покинуло его, появилась решимость тщательно подготовить ответы, и это ему удалось. Теперь он и Соколовский курили, оживлённо обмениваясь мыслями. К ним подошёл Иван Тюленев, с которым Мерецков познакомился, когда сражался в рядах Первой конной армии.

— Ну что, ребята, сдали экзамен? — спросил он, закуривая. — А мне ещё год учиться!

— Поздновато ты, брат, поступил, — заметил Соколовский.

— Я хотел уехать в Москву раньше, но командарм Будённый задержал, сказал: «Разобьём беляков, тогда и поедешь в академию». Я так и сделал. — Тюленев взглянул на Мерецкова. — А ты, Кирилл, уехал в академию в августе двадцатого года, когда ещё шли бои?

— Вызов мне пришёл, и командарм Будённый меня отпустил, — пояснил Мерецков.

— На кого тебя аттестовали, Кирилл? — спросил Соколовский.

— На должность командира бригады, и я доволен. А ты какую должность получил?

— Меня ещё не вызывали, — тихо произнёс Соколовский. — Знаешь, я поеду в любой округ, кроме Средней Азии. Там чертовски жарко: положишь в песок куриное яйцо, и через десять минут оно изжарится. Так сказать, яичница на песке!

К ним приблизился Леонид Петровский, с которым Мерецков подружился ещё на первом курсе. К осени они вместе вернулись на учёбу в академию.

— Кирилл, стало быть, ты едешь служить в Петроград? — спросил он.

— Ага! Мне дьявольски повезло, Леонид! Москву я знаю хорошо, потому как ещё до революции в ней работал, стал революционером. Тайно распространял большевистскую газету «Новый путь», и меня жандармы однажды чуть не схватили. А вот в Питере я ещё не бывал. А ты куда едешь?

— В Белоруссию, — улыбнулся Петровский, — хотя мне хотелось послужить в Москве или в Питере. Понимаешь, я чуть не засыпался на экзаменах. Мне надо было раскрыть оперативное мышление Наполеона, когда он пошёл войной на Россию. Я сказал, что плохое у Наполеона было мышление, если он рискнул напасть на Россию. И знаешь, кто меня подрезал?

— Наверное, профессор Александр Андреевич Свечин?

— Не угадал, — усмехнулся Петровский. — Профессор Новицкий. Видно, это и повлияло на моё назначение.

— Меня тоже чуть не засыпал Василий Фёдорович Новицкий, — признался Мерецков. — Первое задание, которое мне дали на экзаменах, касалось одной из существенных проблем военного искусства — единства мысли и воли в стратегии и тактике. На доклад мне отвели сорок пять минут, каждая лишняя минута снижала оценку. Но я уложился в тридцать минут. Оценка — «отлично»! У меня душа пела, и я подумал, что вторую тему решу ещё быстрее. Не тут-то было! Мне досталось два сражения: Лютценское и Бауценское. Ты же помнишь, что в апреле 1813 года под саксонским городом Лютценом Наполеон нанёс поражение русско-прусской союзнической армии под командованием Витгенштейна…

— Бездарный вояка, — хихикнул Соколовский. — Не ему надо было руководить боевыми операциями после кончины Кутузова, а кому-то другому.

— Согласен, Васёк, — усмехнулся Мерецков. — Но ты послушай, что было дальше. Под Бауценом на Шпрее в мае 1813 года Наполеон снова разбил союзническую армию. Я должен был дать анализ этих сражений, а главное — сопоставить оперативное мышление обоих полководцев. Я поспешил с анализом и кое-что упустил, и мне поставили «хорошо», хотя я стремился сдать на «отлично».

— Так в чём же дело? — спросил Петровский.

— Снизил мне оценку профессор Новицкий, и снизил не за «мелочи», которые я упустил, а за другое. Машинистка сделала опечатку в тексте, а я этого не заметил, и профессор строго отчитал меня за небрежность. «Это непозволительно для офицера Генерального штаба», — произнёс он повышенным тоном. Ну а третью тему я тоже сдал на «хорошо». Речь шла об одной операции в масштабе армии.

— Академия — это ещё не всё, главное, как у тебя пойдут дела в войсках на практике, — глубокомысленно изрёк Василий Соколовский. — Хорошо рассуждать на бумаге, с точки зрения теории, а на практике выиграет сражение тот, кто больше проявит сообразительности, смётки. Не знаю, как думаешь ты, но я на это рассчитываю.