Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

Между тем войска армий всё ещё прибывали в состав Волховского фронта, и Мерецков надеялся, что Ставка отложит наступление из-за неукомплектованности армий фронта. Но по категорическому требованию Сталина оно началось 7 января. Наши войска враг встретил сильным миномётным и пулемётным огнём, и Мерецков был вынужден отдать приказ отойти в исходное положение. Но больше всего его огорчило то, что некоторые командиры соединений во время наступления допускали те же ошибки, что и в недавних боях по освобождению Тихвина. Командиры и штабы не сумели осуществить управление частями и организовать чёткое взаимодействие между ними.

— Нам надо для подготовки ещё хотя бы пару недель, — огорчённо произнёс начальник штаба Стельмах. — Мы даже весь боезапас не получили.

— Кто тебе их даст, эти две недели? — усмехнулся Мерецков, глаза его блеснули. — Но я всё же отправлю депешу в Ставку…

Теперь Кирилл Афанасьевич терпеливо ждал, что ему ответят. Он посмотрел в окно. Во дворе бесновалась пурга, наметая и без того большие сугробы. Погода выдалась явно не для наступления, но что поделаешь! С каждым днём блокада Ленинграда коверкала судьбы защитников города, и эта мысль больно отдавалась в душе Мерецкова.

— Товарищ командующий, на прямом проводе Ставка! — прервал его раздумья генерал Стельмах.

Мерецков подошёл к «бодо», тот выстукивал на ленте текст. Он прочёл: «У аппарата Сталин, Василевский. По всем данным у вас не готово наступление к 11-му числу. Если это верно, надо отложить ещё на день или на два, чтобы наступать и прорвать оборону противника. Ваше мнение?»

«У аппарата Мерецков, Стельмах. Ваше предложение отсрочить наступление на два дня приемлемо. Однако просим дать ещё один день. Боевые действия начнём тринадцатого января…»

Ставка с Военным советом фронта согласилась. И вдруг Мерецков, по натуре человек сдержанный, попросил Сталина дать ему из резерва Ставки общевойсковую армию. Пока телеграфист передавал по «бодо» текст, Мерецков стоял рядом не двигаясь. Он почувствовал, как ледяной холодок окатил его спину, а лицо напряглось. Что ответит Сталин? На какое-то время аппарат умолк, но вот он вновь застучал, и на узкой белой полоске стали появляться маленькие дырочки-буквы. Мерецков, разжав губы, прочёл вслух:

— «Армию получите к моменту переправы войск фронта на противоположный берег реки Волхов. Желаем вам успеха!»

На лице генерала Стельмаха засияла улыбка.

— Всё же вам, товарищ командующий, удалось вырвать резерв!

Мерецков выпрямился, отдал ленту телеграфисту, щуплому сероглазому ефрейтору, и небрежно заметил начальнику штаба:

— Меня это радует и в то же время огорчает.

— Почему? — спросил подошедший к нему член Военного совета Запорожец, только что вернувшийся из соседней армии, где проверял, как поставлена в соединениях партийно-политическая работа. — Армия ведь не полк и не бригада, и нам она кстати.

— А вдруг у нас ничего не получится, оборону врага мы не сломим? — усмехнулся Кирилл Афанасьевич. — Если это произойдёт, Верховный снимет с меня шкуру!

— Нет уж, до этого дело не дойдёт! — весело произнёс начальник штаба генерал Стельмах.

Мерецкову всегда чего-то не хватало, он был жаден ко всему, что его окружало, но проявлял осторожность, особенно на фронте, где в большой цене каждый шаг, и, если он окажется неверным, можно сильно за это поплатиться. Но боялся Мерецков не за себя, а за тех, кто отчаянно рвался в бой. Так он привык жить и командовать, так ом осуществлял свою власть над подчинёнными. Он был умён, горяч в решающей схватке, но действовал расчётливо, хотя и с большим риском. Сейчас, оценивая создавшуюся ситуацию, Мерецков остро почувствовал, что главные усилия надо сосредоточить в направлении шоссейной и железной дороги Москва — Ленинград.

— А знаешь, почему выгодно? — спросил он Стельмаха, который сидел напротив и время от времени чертил на карте циркулем и делал засечки карандашом.

— Для фронта это лучшие пути, и выводят они наши войска прямо к Ленинграду, — ничуть не смутившись, ответил начальник штаба.

— Да, но как быть с рекой Волхов, с её широкими и открытыми поймами? Пока войска переправятся, гитлеровцы накроют их мощным огнём!

В их разговор вмешался начальник артиллерии Дегтярёв. Он заявил, что река уже замёрзла. К тому же ему удалось выявить основные огневые точки противника, и он готов подавить их своим артогнём, даже план нарисовал.