Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Интересная мысль! — одобрительно воскликнул Крутиков.

— Значит, снова отступать? — съязвил генерал Гореленко, глядя то на Мерецкова, то на генерала Крутикова.

— Да! — ответил Мерецков. — Но отходить организованно. Левый фланг армии своим огнём прикроют корабли Ладожской военной флотилии адмирала Хорошхина, а вот войска правого фланга станут отходить с боями. Чего мы этим достигнем? Выпрямим линию обороны, и будет она проходить от Ошты до Подпорожья.

Генерал Крутиков взял циркуль и линейку и быстро измерил расстояние, которое с боями должны преодолеть войска правого фланга армии.

— Почти сто пятьдесят километров! — воскликнул он.

— Это большой риск, мы можем потерять все войска правого фланга армии, — возразил командарм Гореленко. — Нет, такой план я не приемлю. Нужно что-то другое…

— Согласиться с тобой, Филипп Данилович, я не могу! — жёстко возразил Мерецков. — Мой план — это спасение армии и укрепление обороны. Отводя войска, мы создадим на Свири такую оборону, которая станет броневым щитом от Карельской армии финнов. Вы, Алексей Николаевич, согласны?

Крутиков передёрнул плечами.

— Ваш план выигрышный, и я не понимаю, почему командарм против.

— Потому против, что я командарм и мне отвечать за армию! — громко и запальчиво произнёс Гореленко. Взглянув на заметно смутившегося представителя Ставки, он чуть тише добавил: — Я, товарищ генерал армии, ценю вашу заботу, но ваше предложение решительно отвергаю. Оно не сулит нам выигрыша.

Лицо у Кирилла Афанасьевича потемнело, стало каменным. Какое-то время он молчал, затем встал из-за стола и заговорил официально:

— Данной мне властью, генерал Гореленко, я беру командование 7-й армии на себя.

— Как «берёте на себя»? — побледнел Гореленко. На его растерянном лице появилась недобрая улыбка. — Вы что, шутите?

— Ничуть! — Мерецков подошёл к столу, где находился аппарат ВЧ, и позвонил в Ставку. Трубку снял Верховный. — Товарищ Сталин, докладывает генерал армии Мерецков. Я разобрался в обстановке и командование 7-й армией взял на себя.

— Что, ваш друг по финской кампании оказался не на высоте? — донёсся до Мерецкова голос вождя. — А вы хвалили Гореленко…

Мерецков сказал Верховному, что подробности смены командарма он сообщит в телеграмме по «бодо».

— Моя задача — остановить финнов на Свири, и я это сделаю!

— А как быть с генералом Гореленко? — раздалось и трубке.

— Я ещё не решил. Разрешите позже сообщить вам?

— Делайте всё так, как считаете нужным, товарищ Мерецков, — ответил Верховный. — Но врага надо обуздать! Это будет большая поддержка сражающемуся Ленинграду.

Некоторое время в штабе стояла напряжённая тишина. Генерал Крутиков, застыв у карты, смотрел то на своего теперь уже бывшего командарма, то на Мерецкова и не знал, как ему быть. А Гореленко, похоже, ещё не совсем пришёл в себя. До него лишь сейчас дошло, что он уже не командарм.

— Генерал Крутиков, подготовьте приказ о моём вступлении в должность командующего 7-й армией, и я подпишу его как представитель Ставки. Приказ немедленно объявить по войскам. А потом займёмся с вами операм, m и по отводу войск на новую линию обороны.

— У меня просьба, но боюсь, что вы её отвергните, — тихо обронил Гореленко. — И всё же я скажу… Во-первых, прошу меня извинить за горячность, я был неправ, во-вторых, и это главное, я хотел бы остаться в 7-й армии.

— В качестве кого?

— Как вы решите, так и будет, — угрюмо произнёс Гореленко. — Постараюсь оправдать ваше доверие… Да, я допустил много ошибок, армия потеряла ряд боевых позиций и теперь всё ещё отступает. Но я готов умереть, только бы искупить свою вину в боях.

Мерецков подошёл к нему. Генерал смотрел на него честно и открыто.

— Хорошо, Филипп Данилович, беру вас в свои заместители, вместе будем сражаться с врагом, вместе выполнять приказы Ставки. И без капризов, ясно?..

— Так оно и будет, товарищ командарм! — слегка повеселел генерал.

Отход и перегруппировка войск на фронте — дело нелёгкое, но Мерецкову уже приходилось этим заниматься. Командарм 7-й действовал энергично, управляя войсками. Его заместитель генерал Гореленко следовал за ним буквально по пятам, впитывая в себя всё, что делал Кирилл Афанасьевич. «Перерождение» генерала не удивило Мерецкова. Он посылал Гореленко на самые опасные участки, где особенно упорно проходили бои, и тот твёрдой рукой наводил порядок.

— Кажется, я теперь понял, где допускал ошибки, — вдруг сказал Гореленко, когда они сели обедать. — Я старался распределять войска и вооружение равномерно по всему рубежу обороны. Противник этим пользовался, сосредоточивал в нужном месте свои резервы и мощным ударом таранил нашу оборону. Факт?