Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

Положив трубку на аппарат, Сталин вздохнул. Ещё один герой появился! Дайте ему Мерецкова, а генерал Попов его уже не устраивает. А Мерецкова расхваливает на все лады: Мерецков надёжный, он не просто военачальник, он полководец! А как услышал, что его арестовали, умолк и не стал больше защищать. Откуда такая трусость? Если ты доверяешь человеку, если уверен, что он ничем себя не запятнал, что он человек долга и чести, — заступись за него, стань ему опорой, подставь своё плечо. Так нет же, товарищ Жданов умыл руки. Вот и разберись, кто на самом деле генерал армии Мерецков, враг или наш, советский?!

— Разрешите? — В кабинет вошёл Берия.

— Ты, Лаврентий, лёгок на помине, — едва не воскликнул Сталин. — Мы с Андреем Ждановым только что о тебе говорили.

— Что, если мне дозволено это знать? — Берия снял пенсне и начал протирать стёкла платком.

— Мы говорили об аресте Мерецкова, — уклонился от прямого ответа вождь. — Почему ты такой грустный?

— Война идёт, и пока наша Красная Армия… — Берия замялся, хотел сказать «терпит поражения», но понял, что вождя эти слова могут рассердить, и сказал мягче:

А наши войска отступают. Надо бы разобраться с генералами: до каких пор они будут драпать? Так, Коба, и Россию можно потерять.

— Может, тебя послать на фронт? — В глазах Сталина мелькнула хитринка.

— У меня есть свой фронт, — обиженно возразил Берия, — и на этом фронте я ещё тебя не подвёл! Те, кого мы арестовали, хотели из тыла ударить по Красной Армии, но мы обезвредили их. Разве это не фронт, Коба?

— Скажи, Лаврентий, допрос Мерецкова дал что-нибудь? — спросил Сталин. — Он враг?

— Пока утверждать этого не могу, — невесело ответил Берия. — Идёт следствие.

— Форсируй это дело, — потребовал вождь.

Берия ушёл, а мысли о Мерецкове — кто он на самом деле и чего стоит — не покинули Сталина. Невольно в памяти всплыл разговор с начальником Генштаба генералом армии Жуковым. На пятый день войны на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь, где в это время находился Георгий Константинович, позвонил он, Сталин, и сказал, что на Западном фронте сложилась тяжёлая обстановка. Немцы подошли к Минску. Непонятно, что происходит с генералом армии Павловым, неизвестно, где находится маршал Кулик, маршал Шапошников заболел.

— Вы можете немедленно вылететь в Москву? — спросил вождь.

Поздно вечером — это было 26 июня — Жуков прилетел в столицу и прямо с аэродрома направился в Кремль. «В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, — отмечал позднее Жуков. — Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в лучшем состоянии. Поздоровавшись кивком, И. В. Сталин сказал:

— Подумайте вместе и скажите, что можно сделать и сложившейся обстановке? — и бросил на стол карту Западного фронта…»

Решение было найдено, а спустя некоторое время Жуков доложил о нём Сталину. Тот его одобрил, и на другой день утром Жуков передал приказ Ставки Главного командования начальнику штаба фронта генералу Климовских, о чём проинформировал вождя.

— Вы уверены, что войскам Западного фронта удастся задержать наступление врага? — спросил Сталин, хотя сам в это не верил.

Жуков, как всегда, был прям и от острых вопросов вождя не уходил. Так было и в этот раз.

— Не уверен, товарищ Сталин, — грустно произнёс Георгий Константинович. — Фронт понёс большие потери, его войска дезорганизованы, до сих пор я не могу поговорить с Павловым, не знаю, где он и что с ним.

— Что вы собираетесь делать? — уточнил вождь.

— Хочу переговорить по прямому проводу с генералом Климовских, узнать ситуацию на фронте, как выполняется приказ Ставки.

— Хорошо, идите, но Западный фронт держите на контроле, — распорядился Сталин.

Жуков шагнул к двери, но на полпути остановился.

— Извините, товарищ Сталин, но я хотел бы знать, что с генералом армии Мерецковым? Нарком сказал, что с вашего разрешения его арестовали на второй день войны, когда я был на Юго-Западном фронте с Хрущевым. А генерал он весьма опытный, и таких, как он, нам сейчас очень не хватает.

Жуков увидел в глазах вождя сухой блеск. Казалось, то, о чём он спросил, задело Сталина за живое.

— Что вам всем дался этот Мерецков! — едва не выругался он вгорячах. — Как будто на нём свет клином сошёлся! Вот вы лично можете за него поручиться?

— А в чём его обвиняют?

— В военном заговоре, а может быть, и в предательстве.