Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

На влажно-мглистом небе взошедшая луна казалась багровой. Круглый лик ее был покрыт бурыми пятнами — будто запекшейся кровью. При тусклом свете хмурого ночного светила на склоне небольшой сопки промелькнула тень. Кто-то крадучись пробирался под покровом ночи, сразу не разберешь — зверь или человек. Он то нырял в мелкий кустарник, то карабкался меж больших каменных глыб, то замирал, чего-то выжидая или кого-то выслеживая.

Старик, бредущий по тропинке с вязанкой хвороста на спине, на всякий случай замедлил шаг. Тень выпрямилась, приобрела очертания человека. Кто этот человек, зачем он здесь, чего или кого опасается — для старика не имело значения: кому какое дело…

Ночному незнакомцу тоже не было нужды до старика. Проводив его взглядом и убедившись, что тот ушел, не обратив на него внимания, а может, и не заметив, незнакомец, как и прежде, крадучись, двинулся к следующей сопке через небольшую ложбину.

Небо постепенно прояснилось. Внимание незнакомца привлекли толпы людей: при свете луны они что-то делали внизу, возле извилистой темной реки. Время от времени оттуда доносились невнятная ругань и окрики.

«Наверное, строят дорогу, — подумал ночной путник. — Да-да, конечно дорогу!» Он вспомнил давний, кажется позапрошлогодний, разговор двух вельмож в гостиной своего хозяина. Они говорили, что Сын Неба надумал строить дорогу в сторону Наньюэ. Похоже, это и есть та самая дорога. А там внизу — это надзиратели погоняют и хлещут уставших людей, даже ночью заставляя их работать быстрее.

Страна Наньюэ расположена где-то далеко-далеко вниз по реке. Там люди ездят на слонах. Дорога строится для того, чтобы вновь присоединить эту страну к Поднебесной, как при Цинь Ши хуанди. Нынешний Сын Неба, по словам тех сведущих вельмож, хочет превзойти самого Цинь Ши хуанди! Тот не додумался проложить туда широкую дорогу.

Опасаясь наткнуться на надзирателей, человек решил обойти это место стороной. Он поднялся на самую высокую сопку и огляделся: вереницы работающих людей были бесконечны, обогнуть эту живую стену невозможно. Нужно было возвращаться назад, но сказалась усталость многих дней и бессонных ночей пути. Он опустился на землю, и веки сразу же непроизвольно сомкнулись, отключив все мысли и переживания обездоленного скитальца.

Луна поблекла. Небо посветлело. Неизвестный все еще беспробудно спал. Сквозь сон он вдруг почувствовал, что кто-то тычет ему в ноги чем-то острым, спросонья почудилось — пикой или мечом. Он онемел от ужаса. Значит, догнали, нашли? Теперь всему конец! Страх сковал его тело, казалось, он не сможет шевельнуть пальцем, чтобы защититься. Сил хватило лишь на то, чтобы разлепить отяжелевшие веки.

Над ним стоял сгорбленный старик в ветхой одежде. Его узкие глаза тускло светились на морщинистом лице. В руках бронзовый короткий серп со сверкающим лезвием и тонким, как клюв хищной птицы, концом. Но усмешка на устах старика не злая. Это ободрило беглеца. Он медленно поднялся и тоже попытался улыбнуться. Старик ощупал его глазами: уж не разбойник ли? Нет, всего лишь худенький юноша лет семнадцати-восемнадцати в изодранной сермяге, со ссадинами на лице и на руках.

— Давно не спал? — испытующе спросил старик.

Да. То есть нет: вчера тоже спал немного.

— Но не так крепко?

— Да, сегодня покрепче.

— Это ты здесь бродил ночью?

— Нет. Я сразу улегся.

— Врешь, сынок! — ласково возразил старик. — Ну, спи, спи. Да не попадись в руки здешним шэнбинам. Ты куда держишь путь?

— В ли [1] Ли — село. , вон там, возле белой горы.