Юрий Когинов - Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

За всякими справками обращаться в Жиздринский Совет рабочих и солдатских депутатов (весь большевистский).

В самом Брянске «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов» переходят в наши руки. «Известия» выходят 3 раза в неделю. В Бежице (Брянский завод) Совет купил типографию и издает ежедневно газету. Редакция составлена — 2 меньшевика, 2 большевика и 2 социалиста-революционера. В самом Совете нашу фракцию можно усилить и взять редакцию в свои руки. Кроме типографии Совет имеет до 100 тысяч рублей. Все три газеты необходимо объединить. Район обслуживания — Жиздринский уезд Калужской губернии и Брянский Орловской, рабочих — тысяч 60, солдат — 30 тыс. и крестьянский Совет.

Влияние партии растет. Нет работников. На весь район один. Нужны работники на газету, агитаторы-организаторы для предвыборного комитета в Учредительное собрание. Просим прислать.

P.S. Поставить широко работу, особенно газету, можно только при поддержке со стороны. Местных сил нет абсолютно.

Взываем о помощи!

Игнат Фокин».

Недоставало агитаторов-организаторов, работников на газету… И приходилось каждому, в том числе ему, который был «на весь район один» в том смысле, что был профессиональным партийным организатором, взваливать на свои плечи двойную и тройную ношу. Но с другими темпами, с меньшим заглядом и захватом, он не мыслил движения вперед.

Поправка: не он один сам по себе — большевики Бежицы, Брянска, Жиздры, а значит, двух соседних губернских организаций.

Потому и третьего дня, как ни спешил домой, Игнат не мог проехать Калугу, чтобы не встретиться хотя бы накоротке с местными товарищами-партийцами.

Заседание бюро, с которого он возвращался, состоялось 14 октября и было настолько важным, что смысл его следовало немедленно довести до всех местных организаций.

Речь шла о вооруженном восстании, решение о подготовке которого было принято по докладу Ленина на заседании ЦК в Петрограде 10 октября, а 14-го одобрено Московским областным бюро.

Игнат чувствовал по себе и по своим товарищам, членам бюро, сколько вдохновения вселила в каждого ленинская решимость. И от каждого теперь требовалось только одно — конкретные дела.

Георгий Ипполитович Ломов — эспаньолка, усы, темные глаза, решительное выражение лица — предложил меры, которые необходимо срочно провести в жизнь: разослать в крупные города инструкторов, заготовить условные телеграммы, которые послужат сигналом к выступлению на местах, создать партийный центр из представителей областного бюро и МК, чья задача — объединить действия по всей центральной области…

В любой момент следовало быть готовыми к решительному часу, который отныне близится с каждым днем. Все ли сделано на местах, чтобы успех был полный? И если что-то не учтено, не все резервы раскрыты — используй каждую секунду, утрой собственные силы и воодушеви революционной энергией и высочайшей революционной ответственностью своих товарищей.

Думая так, Игнат не мог тогда проехать Калугу, не мог не встретиться с друзьями и не передать им, какие важные задачи поставил перед партией ЦК.

Да, это было всего несколько дней назад. А теперь в Калуге хозяйничают казаки…

Что ж, правительство первым объявило войну, первым нанесло удар. Надо не дрогнуть и собрать все силы.

Так был устроен Брянский железнодорожный узел, что поезда московского, киевского, гомельского, орловского и льговско-курского направлений сначала приходили на станцию Брянск-Льговский, а затем перегонялись на пути Риго-Орловского вокзала. Вблизи Льговского вокзала находился и воинский городок. Там были расквартированы полки двадцать третьей пехотной бригады, которая, как и двадцать шестая, калужская, подлежала расформированию.

На Льговском вокзале ревком разместился в комнатке дежурного по станции. Так было сподручнее — все сведения о движении поездов поступали сюда.

О том, что предпринимают каратели в Калуге после разгона Совета, известий пока не было. Тем не менее в паровозной и вагонной мастерских собрались бригады осмотрщиков подвижного состава, патрульные команды гарнизона и отрядов Красной гвардии.

В углу дежурки, стараясь говорить полушепотом, чтобы не мешать, что-то уточняли между собой ответственные за свои подразделения — вихрастый слесарь вагонного депо Семен Синичкин, рядовой Панфилов, еще летом из команды выздоравливающих оказавшийся в двести семьдесят восьмом полку, молодцеватый прапорщик Виктор Григорьев и Семен Панков. Встречаться им было не впервой. В недавние корниловские дни именно здесь они создали свои команды по проверке эшелонов. Солдатские и красногвардейские патрули проверяли проездные документы, а тем временем слесаря-осмотрщики исследовали состояние подвижного состава. При малейшем подозрении патруль давал сигнал слесарям, и те объявляли вагоны неисправными. Ссылки на аварийное состояние букс или лопнувший бандаж колеса оказывалось достаточно, чтобы эшелон загнать в тупик и уже там основательно, без спешки выявить политическое лицо воинской части.