Юрий Когинов - Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

Из первых рядов взметнулась чья-то одна, затем другая рука:

— Позвольте! Позвольте!..

Но из глубины зала, особенно с галерки, где сидела приглашенная публика — арсенальцы, железнодорожники, учащиеся старших классов гимназий и училищ, грозно раскатилось:

— Не прерывать!..

— Пущай до конца говорит, потом вы свое, господа почтенные, выложите…

— Других слушали, когда они мололи, а тут — дело… Давай, товарищ, дальше!..

Фокин продолжал. В жилищном вопросе, сказал он, большевистская фракция городской думы предлагает провести учет всех жилищ, установить таксу на квартиры, комнаты и углы, строгий санитарный надзор. В области народного просвещения: бесплатное, общедоступное и обязательное обучение на родном языке, переработка программ, широкая и планомерная организация внешкольного образования. Далее: правильная организация городской народной милиции, восьмичасовой рабочий день на предприятиях и в учреждениях, борьба с безработицей…

Ладони Кулькова, которые давно уже чесались, нетерпеливо ударили одна о другую. Он даже приподнялся со стула, будто намерился броситься к столу президиума, чтобы оказаться рядом с Игнатом. Но рука Семена Панкова, сидевшего рядом, водворила его на место.

— Остынь, не трать сил попусту. Сейчас такое начнется — всех святых выноси…

И правда, те, кто рвался из первых рядов, уже кричала:

— Требования ликвидации частной собственности? Не позволим!.. Проваливайте на свои заводы!..

Гривастая голова Товбина склонилась к лысой Губила, в передних креслах Тенишев, бывший предводитель уездного дворянства и бывший князь, а теперь избранны й в число гласных как беспартийный адвокат, гримасами возбужденного лица и вскидыванием нервных рук что-то доказывал своему соседу, владельцу лесопилен Могилевцеву. Наконец выкрики и шум прекратились, и Губин, как председатель, объявил о переходе к обсуждению второго пункта повестки дня — продовольственного вопроса. Трибуну вновь занял Товбин.

— Я хотел бы от вашего имени предложить резолюцию, призывающую население города к проявлению истинно гражданской сознательности и спокойствия, — начал он, выбросив руку вперед с поднятым указательным пальцем. — Петроград в лице Временного правительства и Центральный Исполнительный Комитет Совета рабочих и солдатских депутатов знают о продовольственных трудностях в стране и пекутся, о том, чтобы трудности эти становились менее ощутимы и тяжелы. Поэтому мы пи в коем случае не должны допустить угасания революционного духа и все, как один…

Кульков снова вскочил, но услышал голос Фокина:

— Прошу в порядке дополнения. Констатирующая часть резолюции, на мой взгляд, не будет отражать истинного положения в городе, если ее не дополнить следующей картиной. Брянску, чтобы прокормить население и гарнизон, ежемесячно требуется: муки — сто двадцать вагонов, мяса — сто сорок и круп — двадцать вагонов, масла — десять, сахара — пятнадцать и соли — пять вагонов. Однако в течение последних тридцати дней, в конца июля и по конец августа, подвоз продовольствия в город прекращен.

Пенсне соскочило с массивного носа Товбина, и он едва поймал его на лету:

— Простите, — после нарочито выдержанной паузы он повернулся к Игнату. — Мне подумалось, что гласный Фокин предложит нам реально манны небесной, чтобы оделить каждого страждущего пищей. Рисовать же удручающую картину, чтобы лишний раз взбудоражить обывателя… Благодарим вас, представитель фракции социал-демократов большевиков, за трогательную заботу о трудовых массах, но факты, которые вы здесь преподнесли, общеизвестны, а главное — повторяю — ими, увы, нельзя никого насытить…

Оратор сожалеючи развел руками, вызвав иронические смешки, на которые он и рассчитывал.

— Ах так! Факты, которые я привел, общеизвестны? — произнес Фокин. — В таком случае мы располагаем иными, для подавляющего большинства здесь присутствующих, надеюсь, неизвестными. Для их оглашения прошу председателя дать слово гласному думы рабочему арсенала Кулькову.

Семен Панков ткнул Михаила в плечо:

— Теперь давай, покажи им кузькину мать! Выложи все, что вскрыла наша комиссия.

Еще не дойдя до стола президиума шагов пять, Кульков резко оборотился к залу и, сжав кулак, по своему обыкновению с силой вдавил его в ладонь:

— Скажу как на духу! Нет, говорите, соли? А ее целый вагон у спекулянтов-торгашей!.. Дальше. Нет масла, е его сто тридцать пять пудов в погребах у лавочников. Так же припрятаны крупы, мука, сахар… Спросите, откуда сведения? Комиссия Совета, которую мы составили из наших рабочих-арсенальцев и железнодорожников, произвела проверку по магазинам, лавкам и складам. Все честь по чести. А если есть сумления, нате акты, разбирайтесь… Так что товарищ Игнат от нашего рабочего имени правду сказал: полный учет надо установить для продуктов и их распределения… А этими запасами, которые мы открыли, можно накормить тех, кто уже опух от голода…