Франтишек Кубка - Избранное

— Скоро мы едем домой! — восклицали дамы хором.

— Тогда мои глаза снова увидят! — пани Катержина смеялась как девочка.

— Директоры заседают, — сообщила пани Рашинова.

— Тс, тс, не сболтните чего-нибудь лишнего, — предупредила пани из Фельса.

— Француз знает обо всем и заодно с нами, — тут же сболтнула пани Вхинская.

— А швед? — спросила пани Катержина.

— Швед уже никого не интересует. Он слишком много побеждал и пора бы ему убраться домой, — объяснила пани из Фельса.

Яна слушала. Сколько таких речей она слышала в Гааге! Но ее радовало, что мать пробудилась от меланхолии и не жалуется на судьбу, а полна надежды. К ней вернулась ее беззаботность молодых лет. Она уже давно перестала выгонять Яну и Иржи и беседовала с ними о будущем, о родине. Она была уверена, что на родине к ней вернется зрение.

— Я приложу чешской земли к моим слепым глазам, и они станут зрячими, — говорила она.

Иржи и Яна переживали недели и месяцы счастья. Яна мечтала об этом счастье еще в Гааге, и не только мечтала, но и наворожила его себе. Они выходили по вечерам на виноградники на лошвицких холмах. Любовались каменным кружевом Дрездена за Эльбой, но чаще всего их взоры обращались к заснеженным горам на юге. Чешским горам. Близким и таким далеким! За этими горами что-то происходило!

— Еще не время! — говорил Иржи. — Только с мечом в руках мы проложим себе путь на родину.

И все-таки они были счастливы.

— Валленштейна не будет и в помине, когда мы вернемся. Валленштейн не наш…

— Ячменек, скажи, когда же это будет? — допрашивала его Яна.

— Не знаю, — отвечал Иржи. — Я знаю только, что ты приедешь вместе со мною в Хропынь и мы пойдем рука об руку по тропинкам меж золотыми стенами колосьев. Будет мир!

На горе, покрытой виноградниками, в Лошвицах жили в то несчастное время трое счастливых. Слепая старуха, воскрешенная надеждами, и двое молодых людей, верящих в любовь… А слова этой любви были чешскими. Они жили на чужбине, но были уже дома.

Господин Николаи попросил Иржика взять бумагу и перо:

— Пишите, пожалуйста… «Господину Акселю Оксеншерне во Франкфурте-на-Майне…» Да, пишите по-французски… «Глубокоуважаемый господин канцлер, не знаю, первым ли я сообщаю вам нижеследующее известие, но я спешу верноподданнейше доложить вам, что в масленичную ночь 25 февраля года 1634 от рождества Христова был в Хебе убит Альбрехт Валленштейн. Вышеупомянутый генералиссимус прибыл со своей свитой из Пльзени в Хеб, получив известие о своем увольнении в отставку, скорее всего для того, чтобы быть поближе к Веймарскому герцогу Бернарду, находящемуся в данное время в Верхнем Пфальце. Здесь известно, что генерал-лейтенант Турн навестил перед этим герцога Веймарского, чтобы просить его объединить свои войска с войсками Валленштейна. Валленштейн в Пльзени напрасно ожидал генерала Арнима, чтобы договориться с ним о слиянии своих войск с саксонской армией. Я полагаю, что мы можем благодарить бога за то, что все дело окончилось так легко и без ущерба для шведской короны. В Дрездене много шума. Кричат и на улицах. Была опубликована «Relation von dem großen Mord zu Eger» [128] Известие о страшном убийстве в Эгере (немецкое название Хеба) (нем.) . . Члены чешской директории рыдают от огорчения, обвиняя во всем шаткую позицию шведов. Курфюрст Саксонский доволен, а доктор Хоэ публично молился за отвращение и в дальнейшем опасности от Саксонского дома, раз уж опасность со стороны Валленштейна счастливо миновала. Я имею проверенные сведения о том, что вышеупомянутый проповедник и советник курфюрста был только что подкуплен императорскими деньгами. Подпись… Datum huius… [129] Дата сего… (лат.) »

— Все? — спросил Иржи.

— Да. Точка… — усмехнулся легат Николаи.

Вот и все… И больше ничего.

Судьба Чехии свершилась. Директория чешских дворян в Дрездене не разошлась. Канцлер Оксеншерна во Франкфурте-на-Майне сохранил важную, хотя и равнодушную мину. Император в Вене прослезился, исповедался патеру Ламормаини и стал размышлять — как же вознаградить убийц Валленштейна. Максимилиан веселился. Немецкий Цезарь, Бернард Веймарский, заявил, что он и не собирался вступать в союз с чешским дьяволом. Ведь на самом деле за Валленштейном стояла не армия, а кучка заговорщиков. Саксонский курфюрст задумался о том, как бы договориться с императором. Арним утверждал, что Валленштейна погубила его гордость и что мир с ним был бы для Саксонии опасным. Что ни говори, а был он папистом и учеником иезуитов.