Франтишек Кубка - Избранное

— Вы думаете о детях, Иржик?

— Я хотел бы иметь много детей, Яна, сколько зерен в колосе.

— Я тоже, — прошептала она.

Им обоим стало весело. Она сказала:

— Возьму с собой деревянные башмаки. Буду ходить в них по двору в Хропыни. Как у вас на Гане скликают домашнюю птицу?

— Не знаю, забыл. Как позовете, так и будет.

— Не удивляйтесь, что я спрашиваю. Птиц всюду кличут по-своему. — И она стала изображать, как пронзительным голосом сзывают своих кур голландские крестьянки, а потом вспомнила ласковые словечки хозяек в Белой.

Оба беззаботно рассмеялись.

— Когда будет свадьба? — спросил он. — Только в Хропыни?

Она погрозила ему пальчиком:

— Еще чего! Свадьба будет здесь, в Голландии!

Она снова походила на фею Мэб.

Господин Луи де Гир, собиравший милостыню со всей Европы, уже несколько лет тому назад перебрался в Швецию. Он жил в каменном дворце в Норркёпинге, но свои мастерские мушкетов и пушек он поместил у водопада в Финспёнге. Его кузнечные и сталелитейные мастерские были чудом света. Пушки, большие и малые, замки к ружьям, подставки к мушкетам, патроны и пули, которые там отливали и ковали под руководством валлонских и шведских мастеров, отправляли на кораблях в Штеттин и Гамбург. Оружие плыло по Одеру и Эльбе в Силезию и Саксонию. Шведское железо и оружие господина де Гира помогало Густаву Адольфу разбивать вражеские укрепления и поражать войска противника. Это оружие было лучше испанского.

Господин де Гир богател и не знал, на что тратить твои талеры. Поэтому он стал благотворителем для изгнанников во имя веры. Богатым он добавлял деньги на жизнь, бедных вербовал в войска, поэтам платил за хвалебные оды, проповедникам — за ораторское искусство, ученым — за их книги, князьям — за военную помощь. Его конторы в Амстердаме, в Нюрнберге и в Гамбурге, в Любеке и Ростоке поддерживали близкие отношения с голландским банком, с Фуггерами, с Календрини и с другими знаменитыми банкирами, а также с владельцами кораблей. Шведские вербовщики сидели в этих конторах и раздобывали вместо погибших в битвах генералов и капитанов новых генералов и капитанов. Господин де Гир был другом английских и шотландских лордов со склонностью к авантюрам. Он заботился о чешском рассеянном стаде и посылал талеры в Пирну, в Лешно и Эльбинг.

Так, по ходатайству доктора Габервешла он узнал через своего доверенного в Амстердаме, господина Вольцогена, о пане Иржи из Хропыни, чешском рыцаре, принимавшем участие в битве под Лютценом, и помог ему. Иржи получил аванс за свою будущую службу в шведском войске. Он поедет вместе с двумя вновь набранными ротами из Голландии в Виттенберг, а оттуда на корабле по Эльбе, когда сойдет лед. Ему следует направиться к шведскому легату Николаи в Дрезден.

— Но прежде всего я буду свидетелем на вашей свадьбе, — сказал пан Габервешл, когда Иржи начал его благодарить за посредничество.

В Кампене, в устье реки Иесель, впадающей в Зейдер-зе, в богатом ганзейском городке, обнесенном со стороны суши крепостной стеной с тремя воротами, проживал вместе со своей женой-чешкой, двумя детьми и няней Марженой Шимону проповедник Ян Гайус, происходивший из Тына-над-Влтавой. Недавно он перевел на голландский «Трубы благодатного лета», ту книжку Яна Амоса, которую Иржи перед лютценской битвой получил от короля Густава Адольфа, просившего перевести ее для него на латынь. Иржи эту работу не докончил. Гайус докончил, но «Трубы благодатного лета» прозвучали как погребальный звон над мертвым Героем полуночных стран. Пан Гайус посвятил свой труд благородным бургомистрам, коншелам и магистрату свободного города Кампена и получил от них в награду за работу двадцать золотых. Он послал книгу и доктору Габервешлу в Гаагу и получил от него десять золотых.

Теперь доктор Габервешл, обладавший проницательным умом, решил, что Иржи и Яну будет венчать именно этот священнослужитель в городке, отдаленном от Гааги. Лучше не давать повода для разговоров!

Однажды утром в начале марта доктор Габервешл отвез Иржи и Яну в Кампен. Яна написала перед этим письмо с благодарностью королеве в Ренен. Она прощалась с ней и сообщала, что едет к матери в Саксонию. Но с кем она туда едет, не написала.

Ян Гайус торжественно благословил жениха и невесту, а свидетелями при обряде были доктор Габервешл и Мария Гайусова, которая пребывала в блаженной задумчивости, она ждала третьего ребенка. В светлом доме Гайусов над морем щедрый доктор Габервешл задал пир для новобрачных. Он был счастлив, что мог произнести возвышенную речь и прочитать подходящую к случаю свадебную песнь римского поэта Катулла с припевом: