Франтишек Кубка - Избранное

Король умолк и обратил взгляд к балкону, где сидела испуганная и бледная его супруга Элеонора с девочкой Кристиной на руках. На глазах его выступили слезы, но он совершенно не старался их скрыть. Громко зашмыгали, утирая слезы ладонями, крестьяне, сидевшие на задних скамьях. Орудия молчали. Только птицы пели за открытыми окнами да чайки покрикивали над водами.

Король выпрямился и, прикрыв глаза, сцепил пальцы рук. Как всегда в важные моменты, он откинул голову и стал читать псалом, который часто повторял перед сеймом или перед битвой:

— Господь, ты всегда наша защита от народов и варваров. Сжалься над рабами своими. Насыть нас милосердием своим ныне утром, чтобы мы могли петь и веселиться во все дни. Пусть будет при рабах твоих дело твое и красота твоя при сыновьях их… И дела рук наших подтверди среди нас. Дела, прошу, рук наших подтверди! Аминь.

Помолившись, он открыл глаза и весело улыбнулся собравшимся.

И всем стало легко и радостно.

После этого он пригласил всех в самую большую залу дворца и пировал вместе со всеми, пил и ел, как подобает мужчине. Прохаживаясь вдоль столов, он беседовал с графами и крестьянами. Остановившись возле Иржика, он обратился к нему особенно ласково и сердечно:

— Недалек час, когда вернется король Ячменек в венце из колосьев. Верьте мне!

Король пожал ему руку и пошел дальше по зале, в которой шумели и пели песни до поздней ночи. А далекарльские крестьяне пустились танцевать с таким топотом и гиканьем, что задребезжали окна и в домах, что стояли неподалеку, проснулись те, что осмелились лечь спать в такую ночь.

В порту Элфснаббн, спрятанном за зелеными шхерами, собрались толпы народа из недалекого Стокгольма, всей близлежащей округи и даже с гор. В экипажах и верхом прибыли высшие королевские советники, все сословия. С королевой Элеонорой и маленькой принцессой король простился в стокгольмском дворце, обещав вызвать супругу к себе, как только наступит передышка от боев.

Флот ждал короля, подняв все флаги. Уже несколько дней на суда грузились солдаты, перевозили кавалерийских лошадей, подводы и пушки. Король стоял на набережной и принимал рапорты генералов. Здесь были господа Густав Горн и Браге, Банер и Баудиссен, Фалькенберг, Книпхаузен и Голл, Гогендорф, Витцтум и Монро, Генрих Матес Турн и Максимилиан Тейффель, полковник Рутвен и многие другие командиры конных и пеших полков, артиллеристы, офицеры, моряки. Докладывали о численности кавалерийских рот, эскадронов и орудий, военных кораблей и грузовых барж. А было всей их силы общим числом только пятнадцать тысяч.

Армия небольшая. Когда в Вене из донесений шпионов узнали секретную цифру численности шведской армии, императорские советники смеялись и сам император Фердинанд сказал:

— Значит, еще одна маленькая война.

Но не к маленькой войне готовился Густав Адольф.

И знамения предвещали не маленькую войну. В тучах виделось огромное войско, готовящееся к битве. В Нюрнберге слышали железный скрежет оружия. В Магдебурге женщина родила дитя в высоких сапогах со шпорами и в шлеме на голове. Уродец тут же умер и рассыпался в прах. Солдат из войск Тилли потел кровью, которая промочила ему рубашку и камзол. В Регенсбурге с моста увидели сразу три солнца, заходящие за башню храма. В Бранденбурге небо осветилось заревом пожара, хотя на земле ничего не горело. Астрологи предрекали кровавые битвы, потому что наступило противостояние Марса и Венеры. Подобных предзнаменований было много и на земле и в небесах.

Между тем в Мамминге в доме бургомистра Валленштейн читал сообщения своих шпионов с регенсбургского сейма, где князья дружно жаловались на императорского генералиссимуса, ходатайствуя, чтобы фридландский самозванец был лишен власти за то, что он истребляет города и деревни и грозится положить предел княжеским вольностям.

— Бог ослепил их, — твердил Валленштейн, имея в виду князей. — Они намереваются отнять у императора его меч. Кто, кроме меня и моей армии, выступит против Густава Адольфа? На императора идет враг не слабый, а мощный и многочисленный. Стоит ему коснуться немецкой земли, силы его умножатся во сто крат, как у Антея.

Том временем эскадра во главе с флагманским судном «Меркурий» плыла к южным берегам. Король стоял на палубе рядом со своим сводным братом адмиралом Гильденхильмом. Среди матросов были финны, даларняне, голландцы и готы. Корабли носили имена древних богов, а также зверей и птиц. В эскадре были «Юнона», «Нептун», «Черный пес», «Скорпион», «Аист», «Ястреб», «Ласточка», «Дельфин», «Щука», «Змей». Были они по большей части новые, с белоснежными парусами, щетинились новыми пушками — грозная сила. Граф Турн и Иржик плыли на «Белом льве», и им виделось в этом доброе предзнаменование.