Вадим Хачиков - Дорогие гости Пятигорска. Пушкин, Лермонтов, Толстой

Еще за десять лет до интересующего нас времени, о ключе минеральной воды, расположенном между Железной горой и Бештау, имелись лишь смутные противоречивые слухи: то говорили, что источник находится на склоне Бештау, то оказывалось, что бьет он на соседней горе, а то и вовсе на отдаленной возвышенности. Его называли то горячим, то холодным, то единственным, то одним из нескольких, вытекающих по соседству. И лишь настойчивость приехавшего из Москвы доктора-филантропа Федора Петровича Гааза и помощь кабардинского князя Измаил-бея позволила обнаружить ценный источник.

Коллеги доктора сразу же заинтересовались новыми водами. Уже следующим летом с ними пожелала ознакомиться целая группа ученых – они были приведены князем Измаил-беем к подножью горы, которую Гааз назвал в честь великого князя Константина, брата императора. То же имя он дал и источникам, вытекавшим у ее подножья. Но названия эти не прижились. Федор Петрович сам обозначил важное свойство вод, которое и закрепилось в их названии. Известность получила не Константиновская, а Железная гора, щедро дарующая людям не Константиновские, а Железные воды.

Пользоваться ими начали уже два года спустя после открытия их Гаазом. Поначалу сюда приезжали, главным образом, раненые и увечные участники Отечественной войны. Вскоре к ним присоединилось местное, кавказское воинство, а потом и приезжие из России. Но к лету 1820 года местность у источника была все же еще совершенно не обустроена, лишь неподалеку, на крутом склоне горы, солдаты расчистили небольшую площадку, где стояло несколько калмыцких кибиток. В них приезжие жили, а принимали ванны в яме, огороженной плетнем. Со всех сторон этот небольшой «пятачок» окружала непроходимая лесная чаща.

Как же протекала жизнь приезжих? Поблагодарим еще раз генерала Раевского за его письма, давшие нам ответ на этот вопрос, а так же обрисовавшие картину того, что представляли собой тогда сами Железные Воды: «Мы здесь в лагере, как цыгане, на половине высокой горы… Места так мало, что и 100 шагов сделать негде – или лезть в пропасть или лезть на стену. Но картину пред собой имею прекрасную, т.е. гору Бештовую, которая между нами и водами, которые мы оставили. Купаюсь три раза, ем один раз, играю в бостон – вот физическое упражнение…».

А что же Пушкин? Естественно, что необыкновенная живописность и первобытная дикость горно-лесного пейзажа, восхищавшая всех, приезжавших на Железные Воды, не могла оставить его равнодушным. И конечно, буйная, деятельная натура «мальчишки-недоросля» не ограничивалась только созерцанием окружающей красоты. Из письма брату мы знаем, что кроме Машука и Бештау, Пушкин поднимался и на другие окрестные вершины. Совершать путешествия на упоминаемые в письме горы – Железную, «Каменную» (Развалку) и «Змеиную» (Змейку), – удобнее всего именно от железноводского источника. Так что, по крайней мере, три дня из более, чем трехнедельного его пребывания там были посвящены «туристским вылазкам».

А чем были заняты остальные дни? Ближние прогулки по крутым, заросшим густым лесом, склонам едва ли могли доставить удовольствие даже энергичному молодому человеку. Да и не безопасны они были – не зря же Раевский отмечал присутствие в их лагере 30 солдат и 30 казаков, которые охраняли лечащихся от возможного нападения горцев. Значит, поэту оставалось, следуя примеру генерала, есть, купаться и играть в бостон. Тоска!

К счастью, в нем уже пробудился дар стихотворца, на время подавленный обилием новых ярких впечатлений, которые должно было «переварить» его сознание. Однообразие жизни на Железных Водах позволило сделать это. И вот теперь начали рождаться поэтические строки Эпилога к поэме «Руслан и Людмила». В рукописи указана дата окончания работы над ним – 26 июля. Некоторые пишущие о Пушкине, уверяют, что в этот день он, вместе с Раевскими, переехал на Кислые Воды и что Эпилог был написан там. Но давайте прочтем следующие строки этого отрывка, обратив особое внимание на выделенные мною слова:

Каждый, кому знакомы пейзажи Кисловодска и Железноводска, согласится, что эти строки отражают увиденное именно на Железных Водах. Стало быть, находясь там, Пушкин явно не скучал, занятый творческим трудом.