Лев Жданов - Том 4. Последний фаворит. В сетях интриги. Крушение богов

— Благодарю, ваше величество. И вы изволите так нынче, благодарение Господу, свежо выглядеть. А Захар толкует…

— Дурак твой Захар. Я его прочь погоню. Зажился, зажирел. Суется, куда не надо. Ну, сказывай, если дела есть.

— Сейчас никаких, ваше величество. Вот что потом…

— Ну так сиди, слушай, как я с моими людьми работать стану. А не хочешь — погуляй ступай по Эрмитажу… Там просторно. Воздух свежий… С Богом. Жду тебя потом.

Зубов, целуя руку государыне, удивился, как сильно пульсирует она, и подумал: «Ну, поправляется государыня. Как крепко выглядит…»

Откланялся и вышел, радостный, довольный. Напрасны тревоги. Поживет еще Екатерина, поцарствует он, Зубов, назло всем недругам, завистникам своим!

Обычным порядком идут занятия у государыни с секретарем ее, Грибовским.

Вот начала она писать резолюцию на одном докладе, остановилась на полуслове, подняла голову:

— Пойди, голубчик, рядом подожди минутку. Я скоро вернусь, позову тебя…

Он удалился.

Скрылась Екатерина за небольшой дверью особого покоя, куда, кроме нее, никому не было входа.

По странной прихоти престарелой государыни сюда был поставлен древний польский трон, привезенный после разгрома Варшавы.

Как будто видом его хотела питать свое величие Семирамида Севера…

Третий трон, третья корона…

Пусть и в неподходящем месте поставлен этот трон… Но так он постоянно на глазах, как залог всех обещаний, данных ей судьбою и сдержанных до конца…

Вдруг снова позвали Екатерину.

Разные голоса зовут…

Черные мухи все крупнее и крупнее — летают, мечутся в глазах…

Красные мухи летать стали… Пересохло в горле сразу. Язык большим, сухим кажется. Как ноги отяжелели! Свинцовые, не двинуть ими… Подняться не может. И руки тоже… Встать бы, сделать шаг, позвать… Подымут, спасут… Это удар… Да. Это можно спасти… Голоса… круги, звезды… Целое море огней… Хаос звезд, звоны, крики, набат… Зовут издалека… И черная тень с изрытым оспою лицом…

Он, опять…

Со стоном рванулась с своего сиденья Екатерина и повалилась, глухо хрипя, у самых дверей тихого, недоступного для других покоя…

Долго ждал секретарь. Он догадался, куда удалилась Екатерина. Но долго слишком длится отсутствие.

Ни Захар, никто из ближней прислуги, тоже потревоженные, не смеют все-таки без зова войти в запретную комнату.

— Зубов… генерал… в Эрмитаже… За ним сходите, — говорит секретарю Захар.

Напуганный, бледный подбежал Зубов к запретной двери, слушает. Словно какое-то непонятное хрипение долетает из-за тяжелой, толстой двери.

Нажал ручку. С трудом поддается дверь. Сильнее нажал — и увидел Екатерину, лежащую на полу.

Кровавая пена клубится на губах, удушливое хрипенье вылетает из них…

— Доктора, доктора скорее! — крикнул Зубов.

Но уже несколько человек без приказания кинулись за Роджерсоном…

Лежит на кровати больная.

Пена клубится, хрипение то затихает, то снова оглашает спальню, нагоняя страх на окружающих…

— Кровь надо пустить, — говорит Роджерсон.

— Нет, нет, боюсь я! — вскрикивает Зубов. — Вдруг умрет… Спасите, помогите…

Пожимает плечами старый врач. Голову потерял фаворит. Но ничего сделать нельзя…

Оттирают больную, припарки ставят, отирают кровавую пену на губах…

Осторожно подошел к нему Алексей Орлов, большой, сумрачный, с кровавым старым шрамом на щеке.

Он за делом приехал сюда, тайно говорил с Александром Павловичем… Думал новый поворот дать судьбе ввиду скорой смерти императрицы, которой все ожидали…

Но уклончивый, осторожный Александр только сказал:

— Если есть завещание, если признают меня, — значит, воля Божья. А сам я ни в какие авантюры ни с кем не войду…

Вот почему явился немедленно во дворец Орлов, как только услыхал черную весть.

Подошел он к фавориту, нагнулся и шепчет:

— Вы растерялись. Мне жаль вас… Пошлите брата какого-нибудь к цесаревичу… На всякий случай, понимаете? Дайте ему скорее знать, что тут делается.

Посмотрел широкими глазами, словно не понимая, фаворит, сообразил, крепко пожал руку Орлову и пошел к брату Николаю, стоящему с другими в соседнем покое.

Выслушав брата, Николай Зубов поскакал в Гатчину. Павел быстро явился во дворец.

Встретя сыновей в первом покое, он сказал:

— Александр, поезжай в Таврический. Там прими бумаги, какие есть… Ты, Константин, с князем, — указывая на Безбородко, продолжал Павел, — опечатаешь бумаги, какие найдутся у Зубова… И потом будь наготове…