Шайзада Тохтабаева - Эхо безмолвия

«Пусть Людвиг соскучится по мне, пока меня не будет, – думала Айгуль. – Когда вернусь, наверное, что-то и разрешится». С такими мыслями она пришпорила коня, оставив мать на время немного позади себя, чтобы наедине с собой вновь прочувствовать пережитое…

На следующий день в ауле появился экспедиционный отряд. Узнав о случившейся с Камбаром трагедии, генерал Карпов и члены его отряда выразили соболезнование женам и брату Бахыту – теперь уже новому главе рода. Людвигу через день нужно было возвращаться в Австрию для сдачи отчета по собранным материалам. Экспедиционный отряд, попрощавшись с новым главой рода, двинулся в путь в среду – удачный день, по совету Бахыта.

В пятницу провели поминки по баю Камбару. Народу приехало много. Мяса и кумыса было вдоволь. Все только и говорили, насколько умен и справедлив был бай Камбар. Вспоминали все доброе, что он сделал для людей.

Через четыре дня после этих событий Айгуль возвращалась с матерью домой. В дороге она обдумывала, как встретиться с Людвигом. Она решила, что больше не будет ждать от него первых шагов, а пойдет, как обычно, сама к нему в юрту с каким-нибудь вопросом. И у них завяжутся прежние отношения. Эти думы и мечтания вызвали у нее сладкую истому. Все это время вспоминались его поцелуи и постоянно звучала та ночная мелодия. Прибыв к аулу, они спешились. Еще не доходя до своей юрты, Айгуль спросила у пробегавших мальчишек: «Что нового в ауле?»

«Прошли сорокодневные поминки по баю Камбару, Людвиг-ага уехал на свою родину», – ответили на бегу мальчишки. Айгуль, не поверив этим словам и оторвавшись от матери, быстрым шагом направилась было к юрте любимого, как навстречу ей попалась работница Салима, которая подтвердила, что весь экспедиционный отряд с Людвигом уехал уже дней шесть тому назад.

Эта новость обожгла ее изнутри таким сильным огнем, что лицо побледнело, ноги подкосились, и она остановилась, тяжело дыша. Тело стало каменеть, и мышцы напряглись до боли. Вскоре подошла мать и спросила:

– Что с тобой случилось? Куда ты от меня торопишься убежать?

– Ничего не случилось, – с трудом вымолвила побледневшая Айгуль.

– Доченька, да ты, кажется, заболела, ты такая бледная, идем скорее домой, тебе нужно прилечь! – с беспокойством в голосе стала причитать мать.

Войдя в юрту, Айгуль коротко поздоровалась с отцом и сразу же слегла на три дня. Некогда бойкая и веселая говорунья Айгуль, почувствовав боль и пустоту, поникла и впала в безмолвие. Однако она ничем себя не выдавала. Сдержанность в чувствах – неукоснительное правило в женском, особенно девичьем, поведении казахов. «Я всегда знала, что рано или поздно Людвиг уедет к себе на родину, но не так спешно. Он уехал, будто сбежал украдкой, не попрощавшись со мной», – с горечью рассуждала она.

Ахмет догадывался, что дочь, очевидно, недовольна тем, что не смогла попрощаться с Людвигом, они ведь были так дружны. Когда, наконец, Айгуль встала, то пошла к юрте, где жил Людвиг, и попросила у Салимы разрешения войти в нее. Обстановка жилища оставалась прежней, там пока никто не поселился. Работница, чутьем понимая ситуацию, вышла из помещения. Айгуль, оказавшись в юрте, стала притрагиваться к кровати, вешалке, посуде – вещам, которых касались руки любимого. Она вдыхала воздух, что окутывал Людвига. Ей казалось, что совершится чудо – вот-вот откроется дверь, и войдет улыбающийся синеглазый Людвиг, на голову которого она от счастья высыплет горсть серебряных монет. Ее мозг не мог сразу смириться с тем, что она навсегда рассталась с любимым человеком.

«Все кончилось!» – думала Айгуль.

Так она пробыла в юрте до вечера, затем вышла за село и пошла к тому месту, где она познала любовь. Она присела на то же самое место, которое врезалось ей в память навсегда. Айгуль стала гладить траву, которая казалась ей такой родной, непроизвольно прикоснулась к ней поцелуями. Затем она легла ничком и закричала что было мочи. В этом крике были и боль, и отчаяние, и страсть. Все это приняла земля, и никто не слышал и не видел страданий девушки. После этого потоком полились слезы, которых больше никогда у нее не было. Они навсегда высохли.

Затем она легла навзничь и долго смотрела в вечернее небо, в котором прямо на глазах усиливалась синева, концентрируясь в цвете. Она повернула голову и невольно залюбовалась изумительными разводами красноватого цвета от заходящего солнца. «Как жаль, что эту красоту вижу я одна, без Людвига», – с тоской подумала Айгуль. Ей подумалось: «Почему Всевышний, сотворивший такое великолепие природы, не может помочь мне – песчинке в этом необъятном мироздании?» Наконец она успокоилась, тело расслабилось, исчезла мышечная боль, и она, поднявшись, направилась к аулу.