Илья Куликов - Тёмные времена. Звон вечевого колокола

– Как в Новгород вернусь, так и подарю всё. Здесь можешь терем мой забрать, но основные мои средства в Новгороде. Я вот надеюсь к концу лета вернуться домой, и значит, тогда ты свои подарки и заберёшь.

– Ну хорошо, Павша Ананьевич, только о посадничестве даже не помышляй! Поклянись, что не будешь искать его и будешь мне союзником.

– Клянусь, великий князь, – тут же сказал Павша Ананьевич, а потом с горькой усмешкой продолжил: – Какое мне посадничество? Отпосадничал уже своё. Пусть молодые живут – теперь их время!

Павша Ананьевич, возвращаясь от князя, на полпути отбросил посох. Все, хватит дедовать, надо готовиться опять Новгородом править! Кашель хорошо, что прошёл. Жаль, что глаза плохо видят, но простой люд этого не заметит. Как только от Костромы отъеду, надо будет на коня влезть, подумал Павша Ананьевич. Вот прибуду в Новгород, сразу вече соберу и займу своё место!

Великий князь Василий Ярославович вернулся из Костромы вместе со своей супругой уже к концу лета. Княгиня Марфа, обделённая мужниной лаской и уже привыкшая к одиночеству, с удивлением смотрела, как скоморохи и весельники скачут перед её телегой, а простой люд ей кланяется. Княгиня Марфа с грустью смотрела на них. Многие считают её сильной и влиятельной, а на самом деле она просто заложница своего положения.

Понимая, что, может быть, это один из немногих её выездов на люди, княгиня жадно рассматривала всё, мимо чего они проезжали. Смотрела на одежду, которую носят жительницы Владимира, и на то, какие украшения надевают. Ей похвастаться ни тем, ни другим было нельзя. Княгиня была одета скромно, и украшений на ней никаких не было.

Великий князь Василий Ярославович всю дорогу размышлял над предстоящим походом великого царя и хана на Литву. Менгу-Тимур решил вести свою рать на Литву по зову великого князя Смоленского Глеба Ростиславовича. Значить это могло только одно – по русской земле вновь проскачет монгольская конница. Являясь улусом великого царя, великий князь не мог запретить им следовать по его землям и не мог даже запретить бесчинствовать. Ждать на Руси монголов следовало к зиме.

Ещё на полпути к Владимиру к великому князю прискакал гонец, который сообщил, что прибыли послы великого царя и хана и ожидают встречи с ним.

Владимир при Василии Ярославовиче посерел, и торговые дела, которые бережно налаживали Ярослав и Ксения, приходили в негодность. Не хватало средств и на поддержание укреплений. Все шёпотом винили во всех невзгодах ссору великого князя с племянником Дмитрием Александровичем и последовавшую за этим войну.

Великий князь и княгиня остановились у Успенского собора. Марфа с восторгом смотрела на это величественное здание.

– Господи! – говорила княгиня. – И это построили люди, а не ангелы Господни. Простые люди!

Великий князь спешился и помог княгине выбраться из телеги. Они вместе проследовали в храм. Княгиня на людях шла рядом с супругом второй раз в жизни и вела себя очень неловко, несколько раз оступившись по дороге. Первый раз они вместе были во время бракосочетания.

Поразили Марфу и великокняжеские палаты. Всё ей там казалось очень прекрасно. Люди, которые встречали их, были приветливы и низко кланялись и ей и её супругу. Когда Василий Ярославович, едва приехав, пошёл встречаться с послами великого царя и хана, к княгине подошла боярыня Праскевия Васильевна.

– Приветствую тебя, княгиня-матушка! – доброжедательно сказала боярыня Праскевия и тут же мысленно сравнила её с княгиней Ксенией Юрьевной, которой служила до этого. Княгиня Марфа была сильно испугана и не знала, как себя вести. С супругом у княгини явно дела не идут на лад, отметила боярыня.

Княгиня Марфа посмотрела на Праскевию и тут же постаралась поддержать начатый разговор.

– Добрый день! Я, конечно, слышала о том, что Владимир – великий город, но никогда не думала, что он настолько прекрасен! Я была в Успенском соборе и просто поражена! Ангелы Господни строили его вместе с людьми!

– Княгиня, пойдёмте, я провожу вас в ваши покои.

Марфа взглянула на Праскевию как на предателя. Только не в отдалённый терем! Только бы не видеть опять это рукоделие! Я хочу хоть немного побыть среди людей, мысленно воскликнула Марфа, но спорить не стала.

Покои княгини тоже поразили Марфу Фёдоровну. Из окон был виден не высокий частокол, как в тереме в Костроме, где она провела несколько горьких лет, обливаясь слезами, а яблоневый сад.