Борис Тумасов - И быть роду Рюриковичей

Отдалялась ладья от берега, в дымке растворялся царь-город. Сливались холмы и постройки, башни и стены крепостные, а Евсей всё не отводил глаз от него, и только когда ничего нельзя было разобрать, сел на корме в плетённое из виноградной лозы кресло, и им овладели иные мысли.

Он думал, что не случайно великого князя киевского интересуют армия и флот империи. Но разве киевскому князю совладать с Византией? О походе на Царьград у Олега пустые мысли. Ему, может, по плечу набег на византийское прибрежье, но сможет ли киевский князь противостоять флоту и армии Византии? Тем паче взять Константинополь!

С верным человеком Евсей передавал великому князю киевскому свои наблюдения за войском империи, за флотом, за тем, какие корабли стоят в бухте Золотой Рог и сколько их, за теми эскадрами, которые бороздят моря вдали от Византии. Евсей надеялся, что, когда он расскажет киевскому князю, с какой грозной силой встретится войско русичей и какие стены города предстоит одолеть, Олег не решится идти походом на Царьград.

Мысленно Евсей разговаривал с Олегом:

«Ты не видел, князь, укреплений царственного города и не знаешь, что такое дромон. Это огромный корабль, и твоя ладья в семь раз меньше его. Ладья может сравниться разве что с памфилой».

Но князь рассмеялся:

«Тебе ли, торговый человек, судить о воине-русиче? Ты исполнил своё, Евсей, а мне, великому князю, решать».

А может, князь иное скажет:

«Ты прав, Евсей, у нас и без ромеев забот предостаточно».

От этих размышлений Евсея оторвал кормчий. Он поднёс деревянное блюдо с хлебом и вяленым мясом, рядом поставил небольшой глиняный кувшин с водой. Ел Евсей нехотя, мысленно перенесясь в домик к Зое. Она, верно, сейчас стоит у очага, на котором булькает похлёбка с бобами, пахнет восточными специями, которыми Зоя приправляет еду. Особенно любил Евсей, когда она варила мидии и жарила на оливковом масле щупальца кальмаров...

Возвращая кормчему блюдо, Евсей сказал:

— Так, поди, в три дня до Днепра-Славутича доберёмся, как думаешь?

Кормчий недовольно поморщился:

— Не озли бога моря, хозяин! — И отвернулся.

Евсей выпил воды, прикрыл глаза. Под мерный плеск волны он задремал. И снилось ему, будто он у Зои за столом, она держит его за руку и говорит: «К чему тебе Киев? Со мной плохо ли?» — «С тобой хорошо, но там дом мой».

Евсей открыл глаза, а вокруг море и солнце да оголённые загорелые спины гребцов, дружно налегающих на вёсла. Купец подошёл к крайнему, тронул за плечо:

— Ну-тка, уступи поразмяться.

Скинул рубаху и, усевшись на скамью, налёг на весло:

— И-эх!

Зоркий кормчий прикрикнул:

— Не зарывай весло в воду, хозяин! Забирай легко, как все! — и запел:

А на ладье единым порывом подхватили:

Едва покинули стоянку в византийском порту Месемврии, как наступило полное безветрие. Паруса обвисли, и кормчий велел спустить их. Теперь ладья шла только на вёслах.

Поглядывая на небо, кормчий забеспокоился:

— Не разгулялась бы непогода. Пронеси, Перун!

Евсей навалился на борт и смотрел на море. Оно светилось, и высокие звёзды купались в его застывшей глади. Тихо, только и слышно, как выдыхали разом гребцы и скрипели уключины.

— А море-то живое, — сказал кормчий. — Вишь как грудью вздымает!

Сколько ни вглядывался Евсей, этого не заметил, но спорить с кормчим не стал. Вздымает так вздымает.

К утру Перун услышал кормчего, задул низовой ветер, и на ладье подняли паруса. Они захлопали, наполняясь, и корабль побежал весело вдоль теперь уже болгарского берега, чаще гористого, поросшего кустарником и лесом. Местами горы подходили к берегу так близко, что казалось, они выходят из моря. Иногда горы отступали, и тогда открывалось песчаное побережье, безлюдное, будто и жизни вблизи не было. Но Евсей знал: болгарские поселения выше, в горах. К ним ведут потаённые тропы. В горах селятся болгарские князья-кметы с дружинами, там же и замок царя Симеона, которого так остерегаются ромеи.

Когда болгарским царём был Борис, отец Симеона, Болгария не представляла опасности для империи, базилевсы считали её своей фемой [111] Фема — военно-административный округ в Византийской империи; территориальное военное подразделение. , а Борисова наследника Симеона держали в константинопольском монастыре. Но, узнав о смерти отца, Симеон бежал и, объединив болгарских князей, повёл успешную борьбу с Византией. Он очистил Болгарию от вражеских стратиотов [112] Стратиот — крестьянин, обязанный воинской службой и получавший за это от государства (Византии) наследственный земельный надел; воин. . Ромеи видели в болгарах своих недругов, а болгары отвечали им тем же.