Фаина Гримберг - Гром победы

Между тем в аудиенц-зале Пётр занял место во главе стола большого. Все довольно знали обычай государев держаться даже в самые торжественные минуты безо всяких церемоний. И никто не подивился, когда император дружеским взмахом руки повелел князю Меншикову сесть по левую сторону. Александр Меншиков, которого государь зовёт «своим сердцем», — по левую, сердечную сторону... Приближённых занимало, кого пригласит император сесть справа... И когда Пётр подозвал юного герцога Голштинского, сделались вокруг многозначительные переглядывания, кивания и гримасы... Но молодой человек ничего не замечал и поспешно и радостно сел рядом с государем. Пётр приказал попросту садиться и остальным мужчинам. Дамы кушали вместе с императрицей. Ныне за мужскими столами уже не осталось бояр старого времени, помнивших пиры Алексея Михайловича, когда случались лютые драки «из-за места», ведь ближе к царю имели право сидеть самые знатные; и вот и сцеплялись насмерть какие-нибудь двое, решавшие таким образом — кто знатнее... Ныне же все — вельможи, послы иностранных государств — разместились как пришлось... Время было — корабельное, когда выходит в море корабль и оснастка идёт на ходу и ветер задувает попутный; и чудится, будто море — безбрежно, а путь — вечно славен и бесконечен, и почти что царство справедливой Фортуны настало — все получают по заслугам своим, по уму и талантам... И только позже выясняется, что ветер утих, море мало, путь — едва ли не в тупик, царство справедливости не настанет никогда... И тоска, и полный штиль... Но не ныне...

Ныне — литавры и трубы. И государь провозглашает первый тост — в честь заключённого мира. Но для него и праздник — не праздник, а труд, работа по приобщению к принятым в Европе нравам и обычаям. Оттого когда, не докончив кушанья, удаляется он на свою яхту — отдохнуть, соснуть маленько, то всем приказывает обед довершить и не разъезжаться без его повеления.

Но на сей раз государь отдыхает долгонько. И об этом шепчутся, переговариваются. Стареет, хворает Пётр, а в молодости-то был — и вовсе не ведали, когда почивать изволит...

После обеда столы вынесены и начались танцы — до самой темноты. Государь является в залах танцевальных — глядит. Но что же, это ведь не первый бал...

Мужские пиры и пирушки со всяческими шутками, с грубыми насмешками даже и над духовенством — это от старого времени, ещё от пиршеств Рюриковых дружин, этим прославлен страшно двор Ивана Грозного, это наследовал Пётр от отца и деда, от первых Романовых. Пир — времяпрепровождение почти ритуальное, пиром знаменовались возвращения из походов и торжественные жертвоприношения языческим богам, а позднее — и церковные праздники.

Но вот уже три года, в 1718 году, как Пётр издал «Указ об ассамблеях».

«Ассамблея» — слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать, вольное в котором доме собрание или съезд делается, не только для забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять, определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай не войдёт.

В котором доме ассамблея имеет быть, то надлежит письмом или иным знаком объявить людям, куда вольно всякому прийти, как мужскому, так и женскому.

Ранее пяти или четырёх не начинается, а далее пополудни не продолжается.

Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать и не точию вышеописанное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего; но только повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питьё, употребляемое в жажду, кто просит, игры, на столах употребляемые.

Часы не определяются, в котором быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть, сколько кто похочет, и отъезжать волен, когда хочет.

Во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить или унимать; также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим отнюдь да не дерзает под штрафом, но только при приезде и отъезде почтить поклоном должно.

Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, также знатным приказным; то же разумеется и о женском поле, их жён и дочерей.

Лакеям или служителям в те апартаменты не входить, но быть в сенях или где хозяин определит...»