Фаина Гримберг - Гром победы

И вдруг исчезла дивная красавица и понеслись страшные толки. Толковали об обыске в её комнатах, о найденных государыниных алмазах и о том, как Марья повинилась, призналась, что алмазы эти украла...

После — ещё страшнее. Красавица Марьюшка — в тюрьме. Она убила своего ребёнка, задушила, задавила своими руками и бросила в саду у фонтана...

Это всё прошептала жарким шёпотом Лизета.

И тогда Аннушка спросила невольно, даже и не подумавши:

— А разве у неё ребёнок был?

И встретила взгляд этой Лизеты, исполненный такого презрения... такого презрения, что Аннушка молча и быстро ткнулась закрасневшимся от стыда личиком в кресельную обивку...

А после Аннушка перемогла себя и стала слушать внимательно все толки и слухи, подслушивать... И что она узнала!..

Государев денщик Иван Орлов был Марьиным любовником, и она от него тайно родила ребёнка и этого ребёнка убила. Потому что это стыдно — родить вот так ребёнка... И за это убийство Марью казнят, отрубят голову!..

И после, когда Аннушка уже знала, что и она сама, и Лизета — незаконные и «привенчаны» при браке родителей, разные странные вопросы вдруг возбуждались в её головке... Постыдно ли их рождение? Могли казнить их мать?.. Но к Лизете она с этими вопросами не обращалась. Да и никому бы не задала эти вопросы, и сама дивилась: откуда они вдруг, эти вопросы...

Умер четырёхлетний царевич Пётр Петрович, братец Шишенька. Ещё сузился круг возможных наследников великого государя. Но думалось ли, что царевны...

А вскоре после того стремительно завершилось её детство. И мысли о короне, о престоле всё яснее стали теснить прежние детские мысли об играх, книгах, сказках и забавах...

Потому что приехал он, худенький, сероглазый... Голштинский герцог...

Северная война, из которой Россия могла выйти (и вышла!) победительницей, обретя в конце концов Балтику, эта Северная война отняла у него часть его владений — Шлезвиг. Дальние родственники знали о его желании ехать — туда — в Россию. Он всегда был честный мальчик, ему нечего было скрывать. Голоса разделились. Одни дядья и тётки поощряли, указывали на это шаткое уже положение Карла XII на шведском троне. И ведь он, Карл-Фридрих, он тому Карлу XII — родной племянник. И что стоит русскому великану Питеру посадить — в конце-то концов! — на шведский трон вместо беспокойного Карла XII... посадить... например, своего зятя... возможного зятя... имеющего все права Карла-Фридриха, который так ещё молод и, конечно, будет помнить добро... а если...

Но никакого такого «добра» и никаких «если»! Он был всегда честный мальчик. Он прямо и честно говорил, что ему не нужен шведский престол. Нет, ему нужно только то, что принадлежит ему по самому наизаконному праву — Шлезвиг, отнятый Данией!..

Впрочем, раздавались в родстве и другие голоса. От поездки в Россию отговаривали юного герцога. И были основания. Ведь по странному капризу судьбы уже двух принцев Гольштайнского дома, связавших свою судьбу с Россией, постигла несчастная участь.

Первым из них считался Магнус, король Ливонии, женившийся с нелёгкой руки Иоанна Грозного на Марье Владимировне Старицкой. Эта Марья Владимировна приходилась родною внучкой Андрею Ивановичу, дяде Иоанна. С самим этим Андреем Ивановичем покончила ещё матушка будущего грозного царя, Елена Глинская. С двоюродным братом своим Владимиром Андреевичем и его матерью Ефросиньей Иоанн расправился в своё время. А племянницу-сироту (уже!) выдал за Магнуса. И всё это кончилось очень дурно. Магнус вскоре умер, и возможно, что и не своей смертью. Вдову его Марью с маленькой его дочерью Евдокией выманил в Москву Горсей, англичанин на русской службе. И в Москве Евдокия скоро умерла, а Марья была пострижена насильно под именем инокини Марфы и жизнь свою окончила в нищете и всевозможных превратностях.

Вторым подобным несчастным принцем был юный Иоганн, за которого Борис Годунов желал выдать замуж единственную дочь Ксению. Отчего скончался этот юноша? То ли от лихорадки., то ли... от яда?..

По воцарении Романовых династические браки и вовсе сделались чем-то химерическим. А пребывать иноземным женихом русской царевны оказалось даже и опасно для жизни. Во всяком случае, Вольдемару, принцу датскому, которого царь Михаил Фёдорович ладил за свою дочь Ирину, пришлось немалое время мириться с недобровольным заточением в Москве. Принца нудили принять православие, он оказался упрям и отказывался, то ли решительно не желал менять веру, то ли особой выгоды для себя не находил. Принц отказывался, царь настаивал и не отпускал его из Москвы. И трагифарс этот брачный закончился вместе со смертью царя Михаила Фёдоровича. Вот лишь тогда новый царь Алексей Михайлович потихоньку отпустил незадачливого принца. Ирина Михайловна, царевна, говорили, красавица, так и осталась незамужней...