Её маскарад не был сходен с маскарадом её сестры Анны, девочки, подхваченной зимним вихрем. Нет, Лизетин маскарад был маскарадом зрелой женщины, с болью в груди жаждущей забвения...
Новый французский посланник маркиз де Шетарди подносил свою маску — овальную чёрную личину с прорезями для глаз, накреплённую на такую деревянную точёную палочку, — подносил к лицу и тотчас, улыбнувшись рассеянно, вновь отводил. Он ни от кого не намеревался прятаться. И без маски возможно рассмотреть подробнее присутствующих...
— Введённый императрицей порядок разносить при танцах прохладительные напитки весьма замечателен, — щебетала леди Рондо, беря с подноса, предложенного лакеем, бокал цитронада. — ...Посмотрите, как свободны и легки движения Её величества! И эта невыразимо приятная улыбка... И тёмно-голубые глаза при таком смуглом лице и чёрных волосах...
— Великий Пётр также был очень смугл. Я видел его в Париже. Вероятно, эта смуглость и эти чёрные глаза — всё это родовые черты Романовых...
— О нет, вовсе не всех Романовых! То есть я хотела сказать, что Вам ещё предстоит увидеть... — Маркиз посмотрел с интересом; он знал, о ком идёт речь. Он действительно ещё не видел кузину императрицы, дочь великого Петра. Впрочем, он много слышал о ней. По-русски это можно было бы определить как «наслушался».
Она его интересовала. Нет, не как женщина, но как возможный... возможная... Маркиз де Шетарди был скептик. Он был просто страшный скептик по сравнению со своими русскими собеседниками. Они ещё писали длинными, неловкими и витиеватыми, как деревья на версальских лужайках, подстриженные по указаниям господина Ленотра, главного садовника, фразами; и вот они, русские собеседники, такими витиеватыми, как эти подстриженные версальские деревья, фразами, такими длинными-длинными, писали свои торжественные оды и бескрайние сатиры в обветшалом римском стиле. И, не умея выдержать должный ритм, вставляли в строку неуместное «О!» или «Ах!». А он, маркиз де Шетарди, уже оценил забытого философа Монтеня и тонко улыбался, когда какая-нибудь остроумная герцогиня вдруг щеголяла в одной из версальских гостиных рискованным пассажем из нашумевших мемуаров Сен-Симона, которые, неизвестно было, явятся ли когда-либо в печатном виде... Правда, маркиз не понимал одного очень важного свойства своих русских собеседников и также и тех русских, которые не имели чести быть его собеседниками. Это свойство было: учиться быстро-быстро, и выучившись, уже ничего не бояться и просто-напросто переплёвывать своих учителей. Как выразилась одна очаровательная маленькая девочка, Настя Занадворова, при виде снегопада, летящего прямо на неё: «Обгоню его вперёд!» А что же ещё с ним делать? Бояться, что ли? Нет уж, он летит, и я лечу! И я обгоню его вперёд!.. И обгонит, не сомневайтесь!..
Но маркиз де Шетарди покамест ещё не думал о том, как примутся обгонять его «вперёд»; нет, его другое занимало. А именно вот что: он, скептик этакий, не верил в то, что Андрей Иванович, даже и женатый на Марфе Ивановне и родивший Ваню, Федю и Андрюшу, и всё равно маркиз де Шетарди не верил, что Андрей Иванович — такой уж стойкий защитник российских интересов. Нет, скептический маркиз полагал, что все эти российские Остерманы, Минихи и Левенвольде только и мечтают, как бы послужить родному Берлину, или родному Гамбургу, или столь же любимому Лейпцигу. А важна здесь, впрочем, Пруссия... Фридрих... Россия, дипломатическими устами своих немецких подданных отстаивающая прусские интересы? Но маркизу де Шетарди нужна своя Россия; быть может, и не великая, но по крайней мере уважающая интересы Франции. И вот именно в этом смысле его интересовала двоюродная сестра императрицы. В сущности, она имеет все права на престол... дочь такого отца!.. Великий государь... если бы не его нелепые симпатии к голландским мастеровым и швейцарским часовщикам...
— Она будет сегодня, — предупредила леди Рондо голосом, будто беззвучным...
Эта дама просто читает его мысли. Опасная женщина!.. Он разглядывал присутствующих. Легкомысленный, чуть рассеянный и конечно же любитель дамских прелестей! Таким он хотел, чтобы его видели, таким его и видели... Так, так, так... Братья Левенвольде, Эрнст Бирон — красив, да, но черты лица жёсткие... Волынский, Голицын... Как? Разве Долгоруковы не высланы в Сибирь? Или это другие? Такой разветвлённый род... Говорят, нареченная невеста маленького Петра II была красавица... и теперь она — где-то там, у чёрта на куличках... Жаль!..
Читать дальше