Светлана Чуфистова - Во имя отца и сына

– Опять ты ешь что попало? Смотри вон травка молоденькая только что проклюнулась, её жуй!

Тут Митькино внимание привлекло нечто. Он посмотрел чуть дальше и метрах в пятидесяти от станции увидел, забытый и покинутый всеми, подбитый германский танк. Как памятник прошедшим здесь кровопролитным сражениям возвышался он теперь у дороги. Холодное изваяние рук человеческих…

– Братцы, глядите немцы! – крикнул кто-то из новобранцев.

И все разом кинулись на другую сторону вагона смотреть на живых фашистов. Пленные выстраивались в колонну на небольшом пяточке под строгим присмотром конвоя. Вид у них был отнюдь не респектабельный. Обмотанные какими-то тряпками руки и ноги, потрёпанные шинели, платки на головах, а во взгляде читалось не то чтобы раскаяние, но сожаление то уж точно…

– А я думал они совсем другие! – выдал тут Тетеря разочарованно.

– Они и есть другие, просто этим бока намяли! – вспылил внезапно Степан – Что обломали зубы, сволочи?! – неожиданно выкрикнул он в сторону обмороженных – Нате, выкусите! Вот вам, а не Россия! – показал он увесистый кукиш фрицам.

И ребята, поддерживая друга, будто по команде, заголосили. Ожили теперь и другие вагоны.

– А ну отставить! – услышали новобранцы недовольные голоса своих командиров – Отставить!

И среди всеобщего хаоса Митька вдруг увидел, как к пленным подошла девушка в худой фуфайке, старенькой шали и стоптанных ботиночках без шнурков и начала раздавать им кусочки хлеба. Те, побаиваясь, всё же брали чёрные ломтики, а один, закрыв рукой глаза, даже прослезился.

Ребята, наблюдавшие это, постепенно начали утихать.

– Даа, потрепало их… – неожиданно высказался кто-то.

– Нечего было к нам соваться. Их сюда никто не приглашал! – всё также зло парировал Стёпка – Мало они людей то погубили, душегубы проклятые?!

Тут эшелон внезапно тронулся, и всё, что Митька видел сейчас, медленно стало уплывать куда-то вдаль, пока, наконец, совсем не осталось лишь в глубинах его памяти…

***

Несколько месяцев на фронте для парня пролетели незаметно. Война теперь не виделась ему чем-то особенным, экзотическим, она давно уже стала повседневным будничным укладом его жизни. Он не пугался как прежде разрывов снарядов и автоматных очередей. Ходил с товарищами в разведку, вязал языков, пил спирт со всеми на равных и знакомился с заграницей, в которой в мирное время и побывать то бы никогда не смог. Вот и сегодня стоял бок о бок с друзьями на пороге незнакомого дома, наблюдая забавную картину.

– Хлеба больше неси! Хлеба неси! – прикрикивал старик румын на свою жену – Русских кормить нужно!

И женщина, спохватившись, кинулась к печи за новыми румяными горбушками.

– Глянь, как встречают, – ткнул незаметно Митяя плечистый однополчанин Сашка Дубков – прямо как родители новобрачных – хихикнул лукаво он.

– Радуются, наверное? – предположил Митька.

– Ага, держи карман шире! Боятся, что самосуд над ними учиним за пособничество Гитлеру. Однако ж мы не какие-нибудь фашисты, простых людей не трогаем. Да, отец? – посмотрел служивый в глаза хозяина дома – Пускай живут себе спокойно.

И старик закивал головой, будто понимая, о чём идёт речь.

– Приятельстро! Дружба! – выкрикнул он, улыбаясь, на ломанном русском. – Кушать! – предложил пожилой румын присесть за стол гостям.

И бойцы наконец-то сдвинулись с места. Они быстро расселись на лавки и под прибаутки, да шуточки, тот час приступили к роскошной трапезе.

А закусить сегодня освободителям Европы действительно было чем. На столе красовались мясо и рыба, каши и овощи, пироги и плюшки, а самое главное, невиданный до селе Митькой виноград.

Он, причмокивая, набил себе им полный рот.

– Эх, жаль выпить нечего! – вдруг произнёс во всеуслышание сидевший с ним рядом Серёга Березин – Ну, что, Митяй, – посмотрел он на жующего товарища – придётся тебе опять подсуетиться. Сгоняй по селу, может, есть у кого что?

На неугомонного строго взглянул командир.

– Да дайте ты ему поесть-то спокойно – заворчал Денисыч на подчинённого.

Но Митька уже поднимался с места.

– Щас схожу – сказал парень с набитым ртом и вышел из дома…

Он передвигался по расположению части, как бравый вояка. Пилотка на бок, выправка, грудь колесом. Шутка ли разведчик! Ничего, что соплив ещё, зато с какими людьми воюет! Один Денисыч чего стоит! На вид ему лет пятьдесят, седой наполовину, а вынослив как тридцатилетний. В разведке с первых дней войны, ранен был много раз, а душой не очерствел, не оскоробился. Глянет, бывало, на Митьку так по-доброму и говорит: