Николай Задорнов: Далёкий край

Удога привез какое-то лекарство на топленом медвежьем жире, которое приготовила старая Ойга. Этим лекарством он лечил брата, мазал ему корки ран.

Дюбака часто заговаривала с Чумбокой, старалась его развеселить. Но того ничего не радовало.

– Я жить совсем не хочу, – говорил он.

Удога советовал Чумбоке уехать в землю гиляков.

– Пусть у меня живет, – отвечал русский, – никто не тронет его.

– Нет, Фомка, – говорил Удога, – шаманы говорят, если его убить, оспа совсем прекра-тится. Люди его подкараулят. Узнают, что он здесь…

Удога добывал в тайге мясо, приносил домой. Вместе с Фомкой, Настей и Дюбакой он ловил рыбу неводом.

Наступила осень. Желтели осины и клены…

Однажды утром Чумбо понуро сидел на крылечке дома. Удога сказал ему:

– Послушайся, брат. Надо уехать куда-нибудь далеко. Туда, где ты сможешь забыть горе. Раны твои зажили, а ты все думаешь про несчастье… Когда ты все позабудешь, наберешься си-лы, тогда будешь знать, что надо сделать. Если ты убьешь себя или тебя убьют – что хорошего? Обрадуются враги твои.

Чумбо молчал, опустив голову, но шея его дрогнула, словно сила вдруг ожила в ней. Удога почувствовал, что у брата явилась какая-то надежда. Значит, он еще не погиб. Еще жить хочет.

– Живи у меня, – басил Фомка. – Невесту тебе высватаю. А родичи успокоятся…

– А где останется мать? – спросил вдруг Чумбока у брата.

– Мать как живет сейчас на устье реки, так и жить там будет. Со мной проживет, ты об этом не думай. Я там строиться буду или пойду на новое место, я знаю – есть хорошее место на озере Бельго. Никто там не живет.

Чумбока поднял голову и посмотрел на брата.

– Куда же мне ехать? – спросил он. – К гилякам?

– Да, поезжай на море! Найди Позя, – ответил Удога.

– А как же ты? Ведь тебя могут схватить торговцы и выдать Дыгену.

– Нет, торговцы лавку бросили и скрылись. Они тоже оспы боятся. А я в Онда не вернусь, пойду на новое место, наверно, на озеро Бельго. Там меня никто не тронет. Маньчжуры теперь долго не появятся – может быть, никогда не придут. Скоро большие перемены в жизни будут, сердце мое чует.

– А ты думаешь, русские скоро придут? – спросил Чумбока.

– Так все говорят, – ответил Удога. – Я много думал об этом.

– Он теперь все думает, – ласково сказала Дюбака, – как старый старик стал…

Чумбо поднялся.

– Я поеду, Фомка, – сказал он русскому.

Весь день братья готовились к походу.

Ночью они простились с Фомкой. Их лодка пошла вниз. Дюбака гребла, а Удога сидел на корме. Чумбо лежал на дне лодки.

Уже начались по утрам заморозки. Прошла осенняя рыба. В эту пору обычно у людей Мангму начинается новый год, все сыты, все радуются осенней добыче и готовятся к зимнему промыслу.

Но нынче на берегах Мангму тихо. Торчат голые палки и пустые вешала. Нигде не видно тучных связок свежей юколы, не стучат молоточками женщины, не выделывают рыбью кожу на паруса, на палатки и на охотничью одежду.

Братья проплывали мимо опустевших стойбищ.

– Всюду люди умирали, – говорил Удога. – Уже и сюда оспа дошла.

В безлюдных деревнях понемногу разваливались брошеные глинобитные дома. С лодки видны были провалившиеся, гнилые крыши, прутья и жерди стен, выступавшие из-под опавшей глины. Ветер хлопал неподпертыми дверями. Неотпиленные концы балок, как черные рога, еще выше поднимались над падавшими гнилыми соломенными крышами. А ветер становился все холодней. Тот же ветер, что и в прошлом году в эту пору, дует с низовьев реки, зовет братьев на охоту. Чувствуется приближение суровой зимы.

Удога молчал, печально вспоминая, как в прошлом году собирался в тайгу с женой и братом. Тогда казалось всем, что горе было большое, а сейчас кажется Удоге, что славное то время было.

Да, собираться на охоту уж пора. День ото дня погода становится все холодней, на речке появились забереги, уже облетела листва с лесов, почернели дубовые рощи, первый снег выпал в тайге и лежит белыми пятнами на черных хребтах и косогорах.

«А дедушка Падека в это время уже ушел… – думает Удога. – В прошлом году так хоро-шо дома в эту пору было!.. Мать молоточком все стучала и стучала, очаг пылал, тепло было, мы вещи укладывали, в тайгу собирались. Взяли с собой жидкий жир. А вот нынче придется бросить старый дом и в деревню совсем не возвращаться».

– Далеко мы с тобой отъехали, – говорит Чумбо, – уже начались гиляцкие деревни.

– Тут, наверно, нет оспы, – отвечает Удога. – Вон видны дымки на островах.