Номен Нескио - Слёзы волхвов

Путь его лежал в Иерусалим. Большим чистым полотном были укрыты головки козьего сыра, которые он регулярно доставлял ко двору первосвященников и других знатных особ города и, надо сказать, был очень доволен договором, приносящим ему некоторую прибыль. Следуя рядом с повозкой, он даже умудрился было задремать, от монотонности своего путешествия, но вдруг вздрогнул от того, что повозка остановилась. Подняв голову, Ноам увидел человека сидящего на небольшом камне, на краю дороги и перематывающего шнурки сандалия. Протерев глаза, Ноам обернулся вокруг в поисках сообщников и, находя незнакомца в его полном одиночестве, обратился к нему:

– Послушай… Мне кажется, что мой осёл, сам решил остановиться и не двигаться до тех пор, пока я не приглашу тебя к себе в повозку, конечно если твой путь лежит в Иерусалим.

Незнакомец улыбнулся и ответил:

– В Иерусалим… да, я иду туда… Что же, у твоего ослика своя правда, и что он уж там решил, мы ни когда не узнаем. Но я постараюсь сделать так, чтобы это доброе животное и его достойный господин не пожалели что встретились со мной. Позвольте мне просто следовать рядом, этого мне будет достаточно. Тем более что у меня и денег-то нет.

– Ты один? – спросил Ноам, желая рассеять последние остатки сомнения.

– Да, я один, – ответил Он, кивнув головой.

– Позволь спросить, а где же твои вещи?

Путник усмехнулся:

– У меня нет ничего, мне ничего не нужно, я ни в чём не нуждаюсь в этом мире. Я сейчас говорю о достаточности, так что богатства меня не интересуют. Если ты, конечно, спросил об этом.

– Потому-то ты не боишься путешествовать в такое время, – более утвердительно произнёс Ноам.

– Как верны твои слова, – он зачерпнул ладонью мелкие дорожные камни и стал пересыпать их из одной руки в другую. – Трудно отнять то, чего нет…, у меня же невозможно отнять то, что я имею. Но позволь мне узнать, что же тебя заставляет ехать в ночь?

Ноам в очередной раз оглянулся и ответил:

– Я варю сыр, тем и живу. И мне не хотелось бы лишаться своих благодарных и богатых клиентов, поэтому мой сыр должен быть у них утром. Я знаю о сыре почти всё. Я знаю, как его сделать, как сделать разные, совершенно непохожие друг на друга сорта, я знаю, как хранить, как кушать… Он растёт и зреет на моих глазах и руках, от песчинки до головы. И вот… сначала уста касаются холодной воды из ручья разлитой в пиалы, потом руки берут мой сыр, нарезанный полосками, углами или кубиками, в зависимости от сорта и кубки наполняются вином. Разница вкусов добавляет пикантности. Потом же приходит сытость. Не правда ли, хорошее начало дня и надо сказать, что эти неземные удовольствия щедро оплачиваются, собственно вот почему я тут.

Путник усмехнулся, погонщик же теперь с интересом рассматривал его и даже несколько смутился:

– Я могу говорить о сыре бесконечно, поверь, этот продукт заслуживает того. Ты не веришь мне?

– От чего же не верю…, верю. Твои слова достаточно убедительны, но пустимся в путь.

Странный незнакомец поднялся с камня, и они направились по дороге в сторону города. Пройдя некоторое расстояние, путник произнёс:

– Твой рассказ правдив, разница лишь в том, что как уста касаются пиалы с холодной водой, кубки наливаются вином и вкушается твой сыр… не думаю, что всё это ты видел или пробовал в компании своих клиентов, разве что сам сыр. Ты не только знаешь, как делать свой товар, но и даже как им наслаждаться. В нём есть душа, поэтому в твоей повозке тебе принадлежит самое последнее место и если понадобится, ты пойдёшь пешком, рядом, осторожно поглаживая дерюгу, которой накрыт твой сыр, словно дитя оберегаемое матерью.

Ноам, не отрываясь, смотрел на своего собеседника, тот же шёл рядом с повозкой, держась одной рукой за невысокую боковую стенку, устремив свой взгляд куда-то вдаль, светло улыбаясь. Говорил он тихо, не торопясь, словно взвешивая каждое слово, и тембр был настолько мягок и приятен, что слушая его, невольно замирало дыхание. Таким голосом добрые родители разговаривают со своими детьми, наставляя их на жизненный путь, стараясь быть понятыми, услышанными.

– Но коли так, то можно было и рассчитывать на охрану, – донеслись сквозь мысли слова незнакомца.

Ноам вздохнул и, махнув рукой, ответил:

– Да можно конечно, от чего нельзя-то… Но тогда придётся платить ещё и охране, чего пока я не могу себе позволить. Тем более, что и сами солдаты иногда так и норовят стащить головку…. Но не то чтобы мне было жалко, просто неприятно…, когда это делается за спиной, что мешает просто попросить, но вот, одни стыдятся, другие боятся, третьи и вовсе считают просить каким-то позором…. В общем… я без охраны как видишь.

Читать дальше