Ольга Шахматова - Манчикатут

– Вот ты многое видишь, а главного не увидела! Не нужна мне жизнь без нее! Ни слава, ни богатство. Она одна милее всех на свете!

– Все ведомо мне! Смерть тебе через нее придет! Хотя и не сразу, детей народить еще успеете.

– Так все же вместе будем?!

– Не радуйся, нахлебаетесь еще горюшка…. Давно это было, не знаю, стоит ли тебе рассказывать, да слушай уж. Двести с лишним лет назад жила монгольская княгиня Манчикатут (Манчи—хатун) известная в истории династии Мин как Сань-нянь-цзь. Она трижды была замужем и трижды овдовела. Манчикатут отличалась недюжинным умом и властностью, она заботилась о соблюдении порядка в пограничных местностях империи, пользовалась большим уважением китайцев. В Китай без ее грамоты не попадешь. Говорят, видела она насквозь, с чем человек идет. Народ при ней пользовался выгодами земледелия, скотоводства, торговли. И был при ней сын ее князь Ончин-тайчин. Шло время, одна власть сменяла другую. Кровь наша смешивалась и с Чингизовой кровью и с Джунгарами. Но каких только примесей мы не набрали, девки – все наши, зеленоглазые родятся, да чернобровые. Видеть многое умеют. Заговоры разные знают. Из рода в род передаем мы предание о былых наших победах, заслугах. Неудачи тоже обсуждаем Называем мы первых дочерей своих Манчикатут, первых сыновей – Ончин-тайчи. Все женщины нашего рода рано становились вдовами. Но как вот снять с себя вдовий крест не знаем. А жизнь вдовья не как у обычных вдов, а скручивает недугом каким-нибудь: кто глохнет, кто слепнет, кто умом тронется, кто костями ляжет. Это оттого, что любовь крепкая была и не расстались до конца муж с женой. Вот и тянут друг друга туда-сюда, во снах общаются. А те, что по ту сторону жизни, все вместе держаться, могут совет какой во сне прислать, на путь наставить. Но это уж не твоя забота. Не простая тебе женушка достанется. По крови властвовать любит. В любви – необузданна. Думай Егор, по какой дорожке пойдешь.

– Решено уже. И ты старая, это лучше меня знаешь. Чего отделилась-то от всех? В Балыктуюль бы перебралась.

– Нельзя мне! При Мертвых я здесь. И княгиня наша, и другие дочери ее обязательно бывают здесь. Силу и разум от предков просят. Ну а те не скупятся.

– Странная ты.

– Сейчас самое время поспать, сон мертвецкий будет, и думы все улягутся, а на рассвете встанешь сильнее сильного. Иди в избу, спи.

До Кату-ярыка добрались к полудню. Тропа поднималась все в гору. Кругом таежные дебри кедры, лиственницы, можжевельник, всюду замшелый валежник. Кони всхрапывают, спотыкаются. Телегой не пробраться. Вся кладь наперевес на лошадях. Воздух разряжен, дышится тяжеловато с непривычки. Выбрали место для спуска. Чуть заметна тропа. Батурчин ведет уверенно, словно он здесь каждый день ходит. Спуск по склону горы высотой с километр идет зигзагом, то влево, то вправо. Внизу кружат орлы над Чулышманом. Река кажется тонкой полоской. Наконец стали различимы несколько тёлесских аилов.

Батурчин уверенно направился к одному из аилов. Низко наклоняясь при входе в аил, он поздоровался с хозяином на алтайском наречье. Попросил разместить гостей. В аиле было темно и все прокопчено дымом. Старый алтаец раздраженно смотрел на гостей. Когда Батурчин объяснил ему, что эти люди привезли ружья и соль и хотят менять их на соболей, алтаец заскакал по аилу петухом. Кликнул дочерей, велел собирать из тайги тёлёсов, да нести лучшие шкуры соболей. Шесть дней прошли в ожидании сбора племени. И вот когда последняя семья спустилась с гор из тайги, начался торг.

Торговлю вел Батурчин. Тёлёсы не говорили на русском. И когда в запасенные мешки начали складывать лучшие соболиные шкуры, братья обомлели. Действительно, в Улагане они на вырученные деньги не взяли бы и десятой части того, что доставалось им сейчас. Скоро товара стало столько много, что братья решили частями поднимать его к Пазырыку и оставлять на храненье у Айнаркатут. Фадей с Егором четыре раза делали ходки к Пазырыку. Айнаркатут одобрительно кивала, все припрятывала, но время от времени ворчала: «не ходите к балаварам».

Настала пора возвращаться. Весь товар был обменян. Оставалась еще водка. Батурчин как мог, отговаривал братьев от похода к балаварам, но все тщетно. На десятый день пребывания в каньоне, взяв тёлёсов в проводники, Фадей, Егор и Захар по Чулышману в лодках поплыли к золотому озеру.

Темнело. Манчикатут с отцом и матерью пробирались таежными тропами к Верхнему Уймону. Усть-Кан и Усть-Коксу обходили стороной. Кругом сновали монголы. Ночевали в горах. Костра не разводили, боясь привлечь к себе внимание. К Уймонской степи зашли с севера по горным тропам. Горы, окружающие это место, меняются до неузнаваемости, в зависимости от времени суток, погоды, игры света и теней на склонах. Не каждому дано попасть в эту загадочную страну – Беловодье. Если бы не четкие указания Егора, Ончин-тайчин заблудился бы в горах, и никогда не нашел бы этого мистического места.