Ольга Шахматова - Манчикатут

Слово «уймон» означает огороженную горами низменность. Алтайские сказатели и мудрецы говорят «оймон» – десять моих мудростей. Тибетцы эту долину зовут «Аум» – место сокровенной мудрости.

По долине разбросано несколько деревень. Все староверы. Направились в Верхний Уймон. Деревня расположилась у подножья горы. Всюду добротные дома из лиственницы. Чистота и порядок. Девушки опрятно одеты в цветастые сарафаны, причесаны. Избы расписаны узорами из причудливых цветов и трав, в окнах занавески.

Жители заняты своими делами. Мужики на покосе, бабы в реке полощут белье. Ребятишки не шатаются без дела. Девчата подле матерей. Мальцы с мужиками. Старики подъехали к косарям:

– Где Гордеевна, скажите добрые люди?

Народ собрался посмотреть на диковинных гостей. Вышел старик Афанасий:

– В горах она, травы собирает, а дом ее вон за тем оврагом стоит. Если хотите дождаться идите туда.

– Спасибо мил-человек! А надолго в горы-то она ушла?

– Может на день, может на неделю.

Гордеевну ждали два дня. По обычаю у староверов: странного прими, голодного накорми, в печали разговори. Видя, что к ночи Гордеевна не вернулась, старший в деревне подошел к иноверцам предложил еды и ночлег. Старики же предпочли раскинуть свой шатер прямо во дворе Гордеевны.

Горько вздыхала мать Манчикатут. Слезы время от времени текли с ее раскосых зеленых глаз. «Как же я оставлю дитя свое здесь – думала она – смотрят на нас как на зверей, а ей одной каково здесь будет». Старик крепился, стараясь подбодрить жену и дочь.

К исходу второго дня явилась Гордеевна. Она осмотрела поджидающих ее незваных гостей, пригласила в дом старика и старуху. Остальным велела дожидаться во дворе. Их поразила чистота и убранство дома. Русская печь, которая занимает почти четверть комнаты, над ней палати, на стене у печи полки под посуду, на пол постелены домотканые дорожки. На стенах расшитые полотенца, зеркала, детская зыбка с самодельными игрушками. В переднем красном углу над столом, накрытом белой расшитой скатертью – божницы со старообрядческими книгами, иконами, кадило, подсвечник. Многие предметы были совсем не знакомы гостям. Дав старикам оглядеться, Гордеевна завела разговор. Манчикатут стояла у окна и слушала.

– Зачем явились вы?

– Горе большое у нас.

– Вижу что не от счастья.

– Дочку припрятать нужно, Егор Горин нас к тебе отправил.

– Егор! Хм… хороший, добрый парень Егор Горин. В том году мне в доме и печь переложил, а то дымила сильно, и ограду поправил. А я в ту пору по травы пошла, вроде по своим же хоженым местам, да вот небольшой обвальчик случился. Завалило меня камнем. Ногу в трех местах сломала, да ребра еще. А он из тайги с нашей заимки с пушниной возвращался. Меня подобрал, да на себе вынес. Пока выхаживал, все хозяйство поправил.

– Помоги нам, хорошо заплатим.

– Много крови на руках дочери твоей. Вроде и не дикарка, и не сумасшедшая, а столько беды наделала.

– Что есть, то есть.

– Вздумает убежать, держать не буду. Одежду нашу оденет, волосы острижем – нет среди нашего брата такой черноты. Уйдем с ней к Мультинским озерам, там сейчас для трав самая пора. Работу и белую и черную делать вместе будем. До сентября там пробудем. А забирать-то ее Егор будет?

– Егор! Я в душе уж благословил их. Только б не нашли их монголы.

– А что в твоей голове матушка?

Старуха вздрогнула, покосила взглядом, но ничего не сказала.

– Вот и правильно! Сделаешь, все как задумала! – проговорила Гордеевна. Долго смотрела на старуху. Недуг у тебя большой. И, чтобы отвести мрачные мысли, проговорила громче – лечить будем.

– А Егору Афанасий скажет, как нас найти.

Гордеевна принялась за Манчикатут. Пока топилась баня, старушка обрила наголо девчонку, волосы отдала матери и на рассвете незваные гости уехали. После хорошего пара и пряных чаев ее разморило крепким сном. Сутки спала она не шелохнувшись, словно мертвая. К обеду следующего дня встала румяная, бодрая, словно и не было дальней дороги, и тяжелого перевала. В горницу зашла Гордеевна, подала девушке сарафан и все, что носили местные барышни. А бритую голову повязали косынкой.

– Одевайся, собирайся. Сейчас же уходим в горы. Будешь делать всякую работу, что и наши бабы делают.

– Я на все согласна, бабушка.

– Еще бы, жениха-то себе из русских выбрала. Вот и подстраивайся. У нас ведь как говорят: «Бери пашню ближнюю, а жену дальнюю». Да, тут Егор перестарался, однако.

Гордеевна собрала узелок с едой, помолилась и вместе с Манчикатут отправились в дорогу. А путь был не ближний. Сначала все вдоль подножья гор по Уймонской степи, потом круто взяли вправо и по долине реки Мульты дошли до зимовья. Ночевать остались там.