Александр Бабчинецкий - Предтеча. Роман

– Не ведаешь ли, часом, где найти хозяина здешнего?

– Как не знать, – незнакомка презрительно скривила безгубый рот и ещё шире раскрыла длинные ресницы. – Здесь он, отдыхает в саду после трапезы.

– А кто же ты будешь такая?

– Я из ненарочитой 53 53 Небогатый, незнатный. купецкой семьи, а боярину невестой довожусь после недавней помолвки, гощу тут перед обручением, зовусь Забавою, – хохотнула баба, приставив узкую ладонь с тонкими пальцами к губам, словно скрывала ими ровные зубы.

– Воистину Забава и есть, – иронично заметила Ольга. – Так ты, милая, позови боярина, скажи – княгиня требует.

Забава вся зарделась, охнула и исчезла за калиткой.

Ольга обернулась, когда почувствовала чей-то взгляд. Рядом стоял один из ближайших княжеских отроков. Он обхватил широкий пояс руками и весьма молодцевато поставил ногу на приступок кареты. Наконец Забава вернулась, воззрившись на слугу. Он уловил чудный очерк лица, вспышку румянца на щеках, томный огненный взгляд и похотливо приоткрытые губы.

Княгиня перехватила взор. Женским чутьём поняла – обыкновенная потаскушка.

«Неужто и вправду боярин решил связать свою жизнь со шлюхой».

– Сейчас господин будет, государыня, – известила Забава и склонилась в земном уважительном поклоне.

И почти тут же, с шедшей позади челядью, показался Тугар. Был он ещё весьма свеж лицом, хотя уж за сорок перевалило и волос чуть посеребрён.

– Не вели казнить, государыня наша Ольга. Помилуй меня, своего слугу, молвить глупое слово.

– Молви умное, а за глупое скажу тебе дурака.

– Не ведал о приезде и не помышлял, что понадоблюсь. Прошу, госпожа наша, в хоромы мои, как говорится, за столом и беседы приятнее.

Хозяин и гостья поднялись наверх, пройдя сенник и среднюю избу. Когда вошли в столовую, Ольга увидела накрытую столешницу. Предупредительность, хлебосольство боярина и изобилие яств приятно поразили её. Она обернулась и одарила благодарственной улыбкой. Тугар хитро усмехнулся, щекоча пальцами седоватую бородку. Он уже давно догадался, что княгиня пожаловала по важному государственному делу – иного и быть не могло.

Ещё при жизни своей Игорь не раз наезжал сюда, когда бывала нужда в посольских или иных чужеземных делах. Неужто и на сей раз то же самое? Тогда зачем же эти скрытность и загадочность? Раньше всё делалось вполне очевидно, при посредничестве княжеских слуг, когда тот или иной подданный просто вызывался к князю, ожидая похвалы или наказания. Но здесь совсем не то, что-то замыслила княгиня…

За высоким забором открылся широкий двор с разными хозяйственными постройками. Вдали белым пятном медленно шествовали гуси, неподалёку копошились куры, тут же загон для отары овец.

Молодая женщина встретила детей возле лестницы, которая вела в верхние покои хоромины.

– Да откуда же такие? – причитающее осведомилась она и жалостливо осматривала мальчиков.

– Годиновы сыновья, помнишь, чай? – ответил Станило.

– Как же не помнить. А родители где? – Любана участливо наклонилась к детям, поглаживая их немытые головки.

– Ты бы лучше приказала баньку истопить, – укоризненно посоветовал Станило жене.

– А и то правда, – всплеснула руками Любана, скрывшись наверху.

И снова туманной влагой скрыло свет, всё исчезло, как в воде. Вокша стеснительно отвернулся.

– Мать, небось, вспомнил, – сочувственно произнёс Станило. – Ну, будь мужиком. Годин тоже не одобрил бы слабости.

Вокша сразу как-то поднялся, смахнув слёзы.

Станило подтолкнул племянников наверх. Они поднялись, встретившись с другим мужчиной, очень похожим на хозяина дома, такие же каштановые глаза и русые волосы.

– Ты сюда зачем? – грозно нахмурил брови Станило и сразу же повёл оторопевшего гостя в другую горницу.

Вокше слышался наполовину приглушённый диалог, в котором главенствующая роль оставалась за хозяином. Он выговаривал насчёт неуплаченного долга, пропавших товаров и ещё чего-то непонятного. Пришедший мужчина оправдывался, но слова его были нелепы и маловыразительны, хотя в них чувствовалось отчаяние и давящая обречённость неудачника. В конце несколько фраз о религии были изжёваны и брошены неизвестно кому.

Мальцы испуганно жались к Вокше, а он рассматривал то, что заинтересовало его больше всего. На столе, подле самого окна, стояли две глиняные вазы, которые лишь на первый взгляд походили друг на друга. Необычный орнамент покрывал нижние части обеих.