Евгений Анташкевич - Хроника одного полка. 1916 год. В окопах

– Я думаю, сразу на вокзал, но мне могут не продать билет.

– Я куплю два.

По Лисиной в сторону вокзала надо было идти мимо соседок.

Когда они вышли, то увидели, что у калитки стоят пожилые мужчины и женщины, женщины в черном, и их лица были прикрыты черными вуалями.

«Кто? Что?» – подумала Малка и вспомнила вчерашнюю случайную встречу здесь же с молодой соседкой, которая провожала доктора.

«Неужели? Как не вовремя, – подумала она. – Тут рожают, тут умирают!»

Они с Барухом перешли на противоположную сторону.

«Кто же это? Однако молодую я вчера видела…»

Они шли.

В калитке появилась молодая хозяйка в чёрном, она прощалась с кем-то, с какой-то полной женщиной, и Малка похолодела, соседка, молодая хозяйка, прощалась с Екатериной Максимилиановной Перси-Френч. Екатерина Максимилиановна стояла к Малке спиной.

«Сейчас! Сейчас она повернётся и увидит меня!»

В этом доме жили женщины, а из мужчин один мальчик, лет двенадцати – четырнадцати, и дворник. Хозяйка была полная пожилая русская дама с внимательными и добрыми глазами, с моноклем на длинном шнурке, который обычно просто висел, и Малка ни разу не видела, чтобы та им воспользовалась, и с длинной жемчужной ниткой на шее, как будто бы она её, эту нитку, никогда, ни при каких обстоятельствах, не снимала. Она была очень похожа на свою кухарку, они были как две сестры.

Молодая хозяйка, очень красивая, была жена полковника русской армии, племянника пожилой хозяйки. С дочкой лет полутора она справлялась сама, без няньки, и это было странно, потому что они были не бедные люди. Мальчика, её сына, Малка видела не часто, а когда видела, тот был в кадетской форме, и ей казалось, что у него всегда зимним румянцем горят щёки. Мальчик был серьёзный и вежливый.

Серафима у них бывала, не часто, но заходила. Потом что-то рассказывала, совсем неинтересное – одна не так давно родила, а другой ещё предстояло родить. Малке это было странно, потому что Серафима должна была родить незаконнорожденного. В той среде, где жила Малка, такая женщина сама была вне закона, и куда-нибудь или уезжала, или ещё чего, чтобы никто не видел её беременной, а появлялась уже с ребёнком и обязательно с мужем, который всеми считался отцом этого ребёнка, хотя все знали, что новенький никакой не отец, и чаще всего знали, кто настоящий отец. Поэтому когда Малка жила с русским офицером и могла забеременеть, то должна была сразу выйти замуж и родить уже замужней, а дни, недели и месяцы никто бы считал. Зачем?

Малка свою историю никому не рассказывала, а Серафима была уверена, что такая смелая и отчаянная – она первая. Малка только посмеивалась. А русским, оказывается, это было всё равно, если замужняя и детная дворянка знается с беременной незамужней мещанкой.

Женщины в траурных вуалях прикладывали платочки к глазам, но было тихо, мужчины молча курили и, попрощавшись с молодой хозяйкой, уходили. Уже краем глаза Малка увидела того полковника без руки, которого видела зимой на Венце. Рукав его кителя был подшит. Она скосила глаза и пробежалась по людям, опасаясь, что где-нибудь стоит Георгий Розен, но его не было.

Барух ничего этого не заметил, он нёс под мышкой свёрток, а в другой руке чемодан Малки. Они как можно скорее миновали этот дом и оказалась в Беляевском переулке.

Перед вокзалом они остановились, и Барух спросил:

– Куда хочешь поехать?

– Туда, где тепло.

– Тогда?..

– В Крым… – совершенно неожиданно сказала Малка, помолчала и спросила: – А это где?

– Как где?

Малка не знала, что ответить, и стала неуверенно показывать пальцем на четыре стороны.

– Ты имеешь в виду север, юг?..

Малка кивнула.

– Крым – это юг! – ответил Барух.

«Значит, не бе́здна!» – с облегчением подумала Малка.

В воздухе было тихо и пусто.

Густой белый туман непроницаемо окутал Курляндию и Земгалию, пропитал чёрные сосновые леса и повис над замёрзшими болотами. Серые шинели сидели в окопах, курили и бранили начальство, за то, что то ли есть война – тогда надо воевать, то ли нет войны – тогда надо замиряться и расходиться по домам.

Начальство думало иначе.

К Рождеству 1916 года русские войска на Западном фронте стояли на позициях, занятых после Великого оттеснения и отступления апреля – сентября 1915 года.

Операции, проведённые в 1916 году, стратегического успеха не принесли. Наступления под Нарочью и Барановичами были остановлены, Луцкий прорыв имел тактический успех, политический и психологический, а также основательно помог союзникам, но Россию к победе не приблизил.