Евгений Анташкевич - Харбин. Книга 1. Путь

© Анташкевич Е.М., 2014

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление,

ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Роман Евгения Анташкевича «Харбин» напоминает эпопеи великих мастеров, написанные на ту же самую тему – жизнь человека в условиях войны. Читая книгу, невольно вспоминаешь и «Тихий Дон», и «Войну и мир».

В каком-то смысле это продолжение глобальной евразийской драмы, потому что огромная часть русской белой эмиграции двигалась через Харбин. Большая часть тех сюжетных историй, которые только намечались в эпоху Русско-японской войны, здесь получила трагическое развитие и разрешение. Написал эту нетривиальную книжку человек, который сам этот крестный путь прошел….

Сегодня, когда под видом исторического романа читателю то и дело норовят подсунуть «развесистую клюкву», а исторически правдивые произведения практически невозможно читать в силу их литературной беспомощности, книга производит сильное, а с учетом того, что это дебютный роман, – и вовсе ошеломляющее впечатление.

Трагическая историческая правда соседствует в книге с признаками высококачественной остросюжетной литературы, в едином тексте психологический роман словно борется с боевиком – и побеждает. Ничего крамольного, вроде отходов от традиций русской классики, в этом нет.

Литис

Изложенное в романе «Харбин», который в большей степени похож на легенду-биографию, основывается на реальных событиях, которые происходили начиная с конца XIX и практически до конца XX века в Маньчжурии и в России.

Легенда-биография – это специфический термин специальных служб, который обозначает совокупность сведений о человеке или людях, выполняющих секретное задание непосредственно в стране противника. Легенда-биография включает в себя правдивые сведения о человеке, а также специально составленные, для того чтобы противник ничего не заподозрил.

В легенде-биографии «Харбин» придуманными являются лишь некоторые персонажи, но и то не полностью, поскольку в их историях использованы фрагменты жизни многих реальных людей, описавших события тех лет в мемуарах; а также тех – и это сделано с их ведома и согласия, – кто родился и вырос в Маньчжурии, в Харбине и ныне здравствует в Москве, в России и не только.

Степан Фёдорович Соловьёв поднялся на ступеньки и протянул прапорщику паспорт. Стоявший на расслабленных ногах прапорщик взял его, порылся в бумажках на столе, потом зацепился взглядом за широкую, в две ладони, орденскую колодку Соловьёва и распрямился:

– Проходите, пожалуйста! – Он козырнул. – А что в такую рань, товарищ полковник, не спится?

– Бывший полковник… Знаете ли, старая привычка, я уже много лет подряд рано встаю… И акклиматизация… семь часов разница во времени…

– А бывших у нас не бывает, товарищ полковник! А по поводу акклиматизации… – сказал прапорщик и заулыбался, – конечно, знаю, сам летал, а потом мучился!..

Степан Фёдорович посмотрел на него, поблагодарил и пошёл через большой холл налево к лифту: «Разговорчивый! Застоялся! Небось за всю ночь ни с кем словом не перекинулся!»

Вчера вечером полковник Соловьёв прилетел из Москвы по приглашению Совета ветеранов на празднование семидесятилетия Хабаровского краевого управления КГБ. У самого трапа его торжественно, с цветами встретили молодые сотрудники. В гостиничном номере, куда его привезли из аэропорта, Степан Фёдорович только-только успел разложить немногочисленные вещи и ополоснуть лицо, как зазвонил телефон.