Юрий Винничук - Аптекарь

– Сейчас боишься?

– Сейчас боюсь. Где-то безумствует чума, и как знать, не приближается ли к нам, и тогда придется куда-то бежать. А я этого тоже боюсь. Я одна. У меня никого нет, кроме моего конька. А теперь и мечта растаяла.

Юлиана подумала, что Лукаш тоже живет другой жизнью, жизнью Мартина, а она – жизнью какого-то несуществующего Лоренцо, их уже трое таких, живущих не своей жизнью, но она не сказала бы, что ее вторая жизнь ценнее первой, скорее наоборот. Та была куда беззаботнее, она ей снилась, вызывая сладкие приступы ностальгии.

Юлиана обняла Руту и поцеловала в губы с такой страстью, что у Руты закружилась голова, и она едва не упала в траву, но в то же время почувствовала, как тело ее просыпается от сна, как язык Юлианы щекочет ее нёбо, и как она отвечает на ее поцелуй. Казалось, это длилось целую вечность. Когда они наконец оторвались друг от друга, Рута еще несколько минут дрожала, как в лихорадке, и не могла произнести ни слова. Юлиана взяла ее за руку и повела в город. Рута почувствовала себя маленькой девочкой, которую мама вывела на прогулку. На губах она несла вкус своего первого поцелуя, он был пьянящим и крепким, как ямайский ром.

…Когда город очнулся от гуляний, из ушей в уши полетела страшная история об убийствах.

– Четвертый! Охо-хо, что делается? – качал головой Зиморович, стоя возле трупа на Капитульной. – Кому нужно было его убивать? Ведь его не ограбили. Он как раз вышел из шинка, и у него не было ни шелинга. Вот видите, на руке даже перстень остался, а на шее цепь золотая.

– Кажется, он защищался, – сказал аптекарь.

– Да, но неудачно. Карабелу выбили у него из рук и проткнули его, как цыпленка на вертеле. Странный удар. Собственно, четыре странных удара, и четыре трупа. Я еще такого не видел. Уберите, – кивнул цепакам. – Нападающий, бесспорно, был мастером своего дела, если ему было достаточно одного удара. Кроме того, он очень хорошо ориентировался в темноте. И что интересно, – он внимательно посмотрел на аптекаря, – все убитые были, скорее всего, причастны к гибели той… – он, видимо, хотел сказать «потаскухи», но передумал, – …той несчастной. О которой мы с вами недавно беседовали.

В разговор вмешался бургграф:

– Есть свидетель. Он видел, как выглядел нападавший.

– И как же? – усталым и лишенным доверия голосом спросил Зиморович.

– На нем была красная маска совы с большими отверстиями для глаз, обведенными черной краской.

– Маска совы… – повторил задумчиво Зиморович. – Да, это очень ценное свидетельство. Теперь эта маска лежит где-нибудь на помойке или плавает в канале. Нам это свидетельство ничего не дает. Но какой скандал! Убиты уважаемые люди.

Он наклонился к Лукашу и спросил шепотом:

– Вы их хорошо осмотрели? У кого-то из них оказалось то, что нас интересует?

Лукаш догадался, что речь шла о надкусанном члене, и отрицательно покачал головой.

– Значит, был кто-то пятый, – заключил Зиморович.

– Есть одна особенность. У каждого из них отрезан кусок языка.

– Побей его сила Божья! Это разве что в сказках такое видано, чтобы рыцарь обрезал языки драконам. Но чтоб людям?

– Эти обрезки еще возникнут – как доказательство того, кем был убийца.

– Дай-то Бог. – Зиморович наклонился к Лукашу и понизил голос. – Оно, можно сказать, справедливость торжествует, но… смерть за изнасилование проститутки? Это слишком.

– Смерть за смерть.

– Она была убита одной стрелой, а не четырьмя или пятью. Итак, убийца только один. А остальные не заслуживали такого конца. Это скандал, который докатится до короля и поднимет тучу пыли. Что о нас там подумают? Я ни в каких наших хрониках ничего подобного не читал.

– Если бы вы видели, как выглядело ее тело – все истоптанное, в синяках, в полосах от плетей, – вы изменили бы свое мнение.

– Никогда, – покачал головой Зиморович. – Если бы за каждую избитую девку у нас убивали, то полгорода уже легло бы трупом.

Откуда-то появился запыхавшийся Зилькевич.

– Это ужасно! Такие убийства! – Он заметно нервничал и дергался.

– Я вас искал, пан Зилькевич, – сказал Зиморович. – Вы не ночевали дома?

Зилькевич покраснел, и усы его дернулись.

– Ну-ну, не переживайте, – успокоил его Зиморович. – Ваше дело холостое.

Но тут и аптекарь не удержался:

– А правда, что вы тоже были на той охоте?

Зилькевич налился гневом и стал походить на вчерашнюю маску Лукаша.