Жан Гросс-Толстиков - Царевна с Петроградской

– Знаю, что мальчишки во дворе на Петроградской, – Басыров выбросил на стол последний козырь. – Дразнят вас, Антонина Николаевна, церевной.

– Ну, это не секрет, – рассмеялась та. – У нас фамилия такая… звучная. Романовы мы.

– Знаю, знаю, – часто закивал Петр Кондратьевич и, внезапно перейдя на шепот и панибратское «ты», добавил после короткой паузы. – Но ты меня не бойся… Я ж не зверь какой бездушный. А фамилию со временем сменишь на мою.

Свадьба была тайной, но пышной – на загородной даче Петра Кондратьевича близ Ладожского озера. Установленные буквой «П» столы ломились от кушаний. Антонина и ее младший брат Леша, видевшие такое лишь на натюрмортах в книжках и картинных галлереях, так объелись, что к вечеру и всю последующую ночь у обоих болели животы.

– Привыкай, Царевна, – посмеивался муж.

Корзины и коробки с деликатесами доставлялись курьерами еженедельно; платья, туфли и предметы женской необходимости высшего качества привозились Антонине едва ей стоило о чем-то заикнуться. Но самого мужа молодая жена видела крайне редко.

Петр Кондратьевич оставил ее на даче, а сам уезжал без объяснений куда и на как долго. Он мог позвонить Антонине из Ленинграда, Москвы или любого другого города на бескрайних просторах Советского Союза.

Поступление девушки в Ленинградский институт эпидемиологии и микробиологии даже не дошло до вступительных экзаменов. Ни в чем не отказывая молодой жене, Петр Кондратьевич требовал от нее лишь одного – беречь себя, хотя беременность Антонины проходила хорошо и не доставляла ей неудобств или излишних хлопот.

Рожденную дочь назвали Эльвирой по неуклонному настоянию Петра Кондратьевича.

– Эльвира? – удивленно переспросили родители Антонины хором.

– Так звали некую даму из американского кинофильма, который Петя смотрел в Москве, – пояснила молодая мать, покачивая новорожденную девочку на руках. – Свободна и легка, как он говорит. Пусть будет такой…

В распахнутом пальто, хлюпая промокшими в лужах ботинками в комнату вбежал запыхавшийся Леша и с порога объявил:

– Тонька, Петр Кондратьевич прислал за тобой машину. Собирайтесь.

– Что нам собираться? – спросила молодая женщина. – Сейчас Эличка покушает и поедем. Скажи, пожалуйста, шоферу чтобы подождал.

– Он еще просил передать, чтобы ты собрала теплые вещи, – жадно глотая воду из большой кружки, выпалил мальчишка.

– На улице еще тепло, – недоумевала та. – Даже удивительно для конца октября.

– А куда поедете-то? – спросила Ольга Платоновна.

– На дачу, конечно же, мам, – ответила молодая женщина. – В казенной квартире мне с Эличкой не удобно. Мы с Петей решили, что и зимовать будем на даче. Там все подготовленно.

– Тем более, потеплее одеться нужно, – уверила та. – С Ладоги-поди дует.

– Вы уезжате не на дачу, – подойдя ближе и заигрывая с племянницей в «коза-дереза», – ответил Леша. – Идет коза рогатая за малыми ребятами… забодаю, забодаю!

– А куда? – нахмурившись переспросил отец, оторвавшись от газеты.

– На Север, – пожал плечами Леша.

Антонина безмолвно посмотрела на мать, продолжая монотонно покачивать маленькую Эльвиру. Пожилая женщина поставила тяжелый утюг и принялась нервно теребить край фартука. Как выброшенная на берег рыба, она открывала рот, глотая воздух, и оглядывалась по сторонам, не в силах сообразить, за что хвататься собирая дочь и новорожденную внучку в дальнюю дорогу.

– Просто так на Север не посылают, – хмуро пробубнил Николай Александрович, потерая морщинистый лоб пальцами.

– Может командировка? – расстроенно предположила мать. – Все-таки, Петр – офицер.

– В командировку с женой и маленьким ребенком? – хмуро переспросил мужчина, старательно скрывая волнение.

– Ну мало ли…

– Доигрался твой Петя, Тонька, – подытожил Николай Александрович. – Проштрафился на чем-то.

– Коля! Не при детях же, – всплеснула руками Ольга Платоновна, промакивая мгновенно наполнившиеся слезами глаза.

– Что «Коля», Оленька? – тяжело вздыхая, переспросил тот. – Факт на лицо…

Разболтанный поезд притащил семью Басырова в Архангельск, встретивший их жгучим морозом и пронзающим до костей ветром Белого моря.

– А на Черное море мы так и не съездили, – попыталась пошутить Антонина, но получив в ответ суровый взгляд мужа, замолчала и отвлеклась на дочь.

Из Архангельска их забрал специально присланный грузовик «полуторка» с угрюмым водителем в толстом армейском тулупе, отчего последний походил на ямщика.