Ильяс Есенберлин - Заговоренный меч

Батыры невольно опешили от такого оскорбления.

— Подайтесь назад, я сам поговорю с ним! — спокойным голосом приказал султан Касым и, раздвинув батыров, подъехал к Бурундуку.

И вдруг Касым в растерянности опустил руки. Из глаз Бурундука катились слезы величиной с лесной орех. Они пробегали по почерневшему лицу и падали в пыль. Лишь однажды в детстве видел Касым плачущего от ярости черного верблюда и невольно вспомнил эту жуткую картину. Мурашки поползли у него по спине, и он невольно отшатнулся.

Но Бурундук не обратил внимания на это. Нисколько не стесняясь своих слез и даже не вытерев их, он грозно надвинулся на Касыма.

— Оказывается, ханский титул только жжет и мучает человека, если люди отвернутся от его! — заговорил он каким-то не своим, надтреснутым и охрипшим голосом. — Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Такие вещи словами не объяснишь! — тихо промолвил султан Касым.

— Гнев свой хотел я излить на кого-нибудь, потому и напал на мирные аулы, — продолжал Бурундук. — И не думай, я никогда не паду к ногам этой черни с повинной. Ты это лучше других знаешь, Касым. Нет лекарства от моего недуга, раз не нужен я стал родной земле!.. Смерти заслуживает мой поступок с этими людьми, но что для меня смерть?.. Никогда я не боялся ее и теперь не испугаюсь. Самое страшное наказание выбрал я для себя, и не оставлено мне другого пути. Завтра я навсегда покину родную степь…

Он помолчал, и все молчали, понимая, какое страшное возмездие постигло этого человека, который долгое время был их ханом.

— Да, так я сделаю!.. — Бурундук горько вздохнул. — Ты не победил, и я не побежден. В Самарканд поеду я к моему зятю Мухаммед-Темир-султану. Вместо того чтобы зятя заставить переехать к себе в качестве приемного «зятя-щенка», я сам еду к нему в виде принятой из милости бездомной «дворняги-тестя»… И это хан Бурундук!.. Таким едет он в Орду врага своего Абулхаира! Разве можно придумать большую пытку для человека!..

Давай на этом закончим наш разговор, Касым. Возвращайся назад со своими батырами и не вздумай только делиться сейчас со мной своим умом, иначе весь его потеряешь вместе с умной головой… Не поминай лихом, брат мой Касым!..

Круто повернув коня, Бурундук поскакал к своему аулу. Касым грустно смотрел ему вслед. Сам он был той же крови и понимал состояние Бурундука…

Только и разговоров было в степи, что о предстоящем отъезде Бурундука в Самарканд. Люди покачивали головами. Кто хвалил его за такое решение, кто упрекал, ни никого не огорчил его отъезд. Все понимали, что хан изжил сам себя.

Однако Бурундук перед отъездом все же сотворил еще одну подлость. В темную ночь его туленгуты сожгли дотла построенный некогда по его повелению город, который так и назывался — Бурундук. «Пусть не останется и памяти обо мне на этой земле!» — сказал он.

После этого Бурундук тронулся наконец в путь. Но съехавшаяся с разных сторон толпа народа не дала и шагу продвинуться его туленгутам. Степь до горизонта была заполнена людьми, и грозный рокот прокатился из конца в конец этой взволнованной толпы.

— Нашелся он… Нашелся Одноглазый батыр!

— В доме Бурундука он… На цепи его держит Бурундук и кормит из одной миски со своим волкодавом!..

— Эй, хан, освободи нашего Орак-батыра, или останутся тут лишь твои кости!..

Впервые увидел казахов в таком состоянии, султан Касым не поверил своим глазам. Не бии и аксакалы, как обычно, вели людей, а какие-то безвестные вожди из черни. Черная кость волновалась и грозно требовала возмездия самому хану. Такого еще не случалось в степи…

На взмыленном коне примчался Касым в аул Бурундука.

— Твой аул окружен людьми, Бурундук, — сказал он. — Не упорствуй!..

— Вижу стаю грязных, лохматых дворняжек, желающих попробовать волчьего мяса! — ответил Бурундук.

— Если не хочешь захрустеть у них на зубах, отпусти сейчас же Орак-батыра!

— А если не отпущу?

— Не только твой прах, но и прах близких тебе людей будет пущен по ветру. Верь мне, что бессилен я помочь тебе на этот раз!..

Бурундук заскрипел зубами и сделал знак рукой. Туленгуты откинули полог у черной закопченной юрты, стоящей на отшибе. Султан Касым невольно вздрогнул. Рядом с громадным ханским псом-волкодавом, с которым обычно ходят на тигров, свернувшись, лежал закованный в цепи громадный человек со страшно изуродованным лицом. Тут же стояла миска — одна на двоих, и валялись обгрызенные кости. Это был Одноглазый батыр — защитник народа, известный всей степи Дешт-и-Кипчак и далеко за ее пределами. Самый большой урон нанес именно он вторгшимся когда-то лашкарам Мухаммеда-Шейбани. Тысячи людей вызволил он из плена, многие аулы спас от голодной смерти…