Яцек Бохенский - Божественный Юлий

Цезарю все же не удалось отстоять интересы Клеопатры без кровопролития. Войну в Египте он затеял именно ради нее. Однажды он там едва не утонул, бросившись вплавь по морю, как рассказывают, с книгой в руке, которую он держал над водой, чтобы не замокла. В другой раз ему пришлось сильно страдать от жажды, так как египтяне засыпали каналы и накачали в запасные резервуары морскую воду – римляне были вынуждены целую ночь рыть колодец. Он сжег семьдесят два египетских судна и ненароком – часть александрийской библиотеки, в чем тоже не признался в своих «Записках». Но в конце концов он разбил войско Птолемея, и, когда побежденный брат Клеопатры утонул в Ниле, Цезарь смог в награду вкусить ничем не омрачаемых наслаждений. Клеопатра уговорила его поплыть вместе в Верхний Египет. Цезарь страны не знал, помнил, пожалуй, лишь исторический репортаж Геродота о путешествии по Нилу до Элефантины. Итак, они поплыли.

Открывавшиеся их взорам пейзажи относят к числу прекраснейших в мире. Начало пути еще не предвещало тех красот, которые их ждали дальше. Плоская равнина Дельты и безоблачное небо: вначале только это и было. Они пока предпочитали миловаться в царской каюте, обставленной с восточной роскошью и такой утонченностью, что сам Цезарь, привыкший как-никак к европейской умеренности, был, наверно, чуть смущен. Сказочное это гнездышко любви, плывущее по Нилу, все же производило впечатление на покорителя мира. Ничего подобного ему не довелось испытать ни в Греции, ни в Малой Азии. Юная царица – подобие Изиды или Мут и Хатор, девушка чем-то сродни богам, – отдавалась ему как небожительница. Он посадил ее на трон и прекрасно знал, что произошло это по его милости, но и она, полубогиня, в какой-то мере делала его богом. История вроде бы смешная – ведь трудно принимать всерьез этот любовно-религиозный спектакль, и все же невольно поддаешься необычному волшебству. Такую вот странную иллюзию создала Клеопатра на своем судне. «Они часто пировали до рассвета», – деликатно пишет об этом Светоний.

Чем дальше плыли они вверх по реке, тем заметней изменялся пейзаж. Равнина Дельты осталась позади, теперь по обе стороны были лишь узкие полосы зелени вдоль берегов Нила, да купы финиковых пальм, здесь и там высились построенные фараонами древние храмы, и в небе виднелись стайки ибисов. Через некоторое время и эти пейзажи кончились, зато скалы, которые раньше маячили только далеко на пустынном горизонте, стали больше, они приблизились, подошли к самой воде. Антиквар, понятно, не может с полной уверенностью сказать, о чем тогда думал Цезарь, но предполагает, что о памятниках. (Топографические данные позволяют выдвинуть на этот предмет достаточно обоснованную гипотезу.) В окрестностях острова Элефантины и вблизи Первого Порога сам рельеф почвы внушает мысль о памятниках, особенно если перед этим вы осмотрели и, конечно, запомнили статуи Рамсеса в Фивах. И вот, у Первого Порога загадка этих колоссов вполне проясняется для каждого, кто туда плывет, – что уж говорить о Цезаре! Можно не поддаться очарованию отраженных в Ниле огней, можно даже устоять перед причудливой красотой скал, их плавных очертаний в воде, но и самый сухой рационалист не может тут не подумать о том, что каменные Рамсесы существуют ведь в самой природе. И Цезарь, которого все же волновала проблема памятников в широком масштабе, понял, что фараонам грешно было бы не воздвигать своих статуй, когда вокруг, насколько хватает глаз, было так много подходящего материала. Он плыл мимо черных гранитных блоков и замечал, что они удивительно напоминают исполинов. Казалось, и обрабатывать тут нечего. Прямо выбирай да ставь на постамент.

С любовницей-полубогиней, сам почти бог, плыл Цезарь все дальше вверх по реке, среди каменных гигантов, этих почти готовых памятников. Впрочем, в Верхнем Египте все было гигантским, и об этом обязательно надо помнить, рассматривая историю необычной любви Цезаря к Клеопатре. Лишь в кульминационный момент, когда они приближались уже к Эфиопии, как называлась таинственная страна к югу от Египта, случилась неприятность. Среди солдат объявились признаки недовольства. Ибо вслед за влюбленной парой ехала армия, которой хотелось поскорей обратно в Италию, где им должны были выплатить жалованье. Шел уже девятый месяц пребывания Цезаря в Египте, и, возможно, у Первого Порога, несмотря на возвышенное настроение Цезаря, раздавались песенки о «плешивом кобеле». Как бы там ни было, вождь под влиянием солдат решил повернуть обратно.