Яцек Бохенский - Божественный Юлий

Факт восьмой, странная встреча Клодия и Помпей в доме лысеющего Цезаря во время тайных религиозных радений. Первый подробный случай в Риме. Причина неслыханного скандала. На устах у всех один вопрос: возможно ли, чтобы Клодий, без ведома и помощи Помпей, обманул бдительность прислуги и в женской одежде прокрался в ее дом? И все же его там обнаружили. Так зачем же он туда пришел? Верховный жрец, Гай Юлий Цезарь, разумеется, отсутствовал, ибо мужчинам не разрешалось принимать участие в празднестве в честь Доброй Богини, которое в этот день справлялось как раз в доме Верховного жреца. Все убеждены, что Верховному жрецу наставили рога. История забавная – два записных бабника, чьи политические интересы совпадали, столкнулись на романической почве. В таком деле Цицерон, конечно, тут как тут. Бедняга и не подозревает, как крепко обожжется. Он идет в суд, свидетельствует против Клодия, обвиняет его в профанации культа Доброй Богини, делает серьезное лицо, выступает принципиально, хотя на самом-то деле, наверное, чуть не лопается со смеху. Клодий до конца дней не забудет речи Цицерона. Он будет мстить целых десять лет подряд. Между тем Цезарю совсем неинтересно раздувать дело. Что он выиграл бы, добившись наказания для Клодия? Лысина увеличивается, завоевания не свершены, а Клодий еще сгодится для особых поручений. То, что он сделал с Помпеей, это уже было и прошло. И Верховный жрец заявляет суду, что абсолютно ничего не было. Клодий, после его туманного объяснения, оправдан. Все согласны, что неуместный шум в городе надо унять. Один Цицерон чувствует себя довольно неловко после злосчастной своей речи.

Но Цезарь больше не желает жить с Помпеей, о чем узнают все. Так все же во время празднества в честь Доброй Богини что-то было? Нет, нет! – подчеркнуто отрицает Цезарь. – Не было ничего, кроме ложных подозрений. – Почему ж развод? – Потому что моя жена должна быть вне всяких подозрений, даже ложных.

Факт девятый: подарки Сервилии. Сервилию, уверяет Светоний, Цезарь любил больше всех, о чем свидетельствуют улики финансовые. В первый раз он подарил ей жемчужину стоимостью в шесть миллионов сестерций. Во второй… Ах, нет, об этом чуть погодя, это уже, пожалуй, будет факт особый, десятый. А пока остановимся на жемчужине.

История с жемчужиной произошла в 59 году. Римлянин сказал бы: Caesare consule, в консульство Цезаря. После многих тощих лет это был год тучный, по крайней мере, первые месяцы. Ему предшествовало прибыльное назначение в Испанию, где Цезарю в качестве пропретора было поручено управление одной из двух провинций. Он там спровоцировал войну с соседними племенами, дал несколько победоносных сражений и наконец-то нажился. Возвратившись в Рим с приличными трофеями, он прежде всего выплатил весьма неприятные долги. Одновременно он нашел человека, готового финансировать его избрание в консулы, получил, кроме того, изрядный куш за поддержку египетского царя – при столь благоприятных обстоятельствах он мог подарить Сервилии жемчужину.

Всякий, конечно, поймет, что подарки, ценность которых превышает некий предел, не бывают бескорыстными, даже у людей склада Цезаря. Так в чем же было дело? Видно, Сервилия дорожилась. Она, правда, не могла предложить красоту первой свежести – когда она получила жемчужину, позади уже было тридцать девять весен. Несомненно все же, что в этом возрасте она сохранила весьма недурную наружность и – как сказали бы мы сейчас – сексапильность. К тому ж она могла дорожиться и по другим причинам. Она ведь продавала Цезарю добродетель римской матроны, аристократическую спесь и отчасти собственного брата. Ибо единоутробный ее брат, Катон Младший, к которому властная Сервилия относилась почти по-матерински, был ходячей совестью республики, на которую Цезарь готовил покушение. Запятнать добродетель Сервилии означало в какой-то мере запятнать добродетель этого благородного патриота. Цезарь хорошо рассчитал: все это не могло обойтись дешевле, чем в шесть миллионов сестерций.

После развода с Помпеей он искал новую подругу жизни, хотел жениться в третий раз. В таких обстоятельствах лысина вынуждала – хочешь не хочешь – потрясти мошной. Возможно, что Сервилия, после смерти мужа женщина свободная, входила в список кандидаток в жены. Но даже если о браке и не думали, эту связь в глазах общества можно было оправдать легче, чем какую-либо другую. Любовники имели моральное право располагать собой. На их пути не стояла никакая побочная связь. И Цезарь пошел на открытое, прямо-таки демонстративное ухаживание за Сервилией, что было ему нужно из-за ореола, окружавшего незапятнанное чело Катона. Впрочем, женщина столь влиятельная, как Сервилия, всеми уважаемая и играющая большую роль за кулисами политической жизни, заслуживала высших знаков любви.