Павел Басинский: Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой

То, что оба эти письма остались неотправленными, говорит о том, что Лиза боялась признаться в своей любви даже самым-самым близким ей женщинам — любимой сестре и единственной подруге. Если бы она просто увлеклась своим врачом, а не влюбилась в него с чудовищной, непреодолимой силой, было бы иначе.

Любовь была. Страстная. Безответная.

Но тогда зададим себе второй вопрос…

Если Дьяконова до такой степени боялась признаться в своей роковой любви даже близким людям (женщинам), то как же она собиралась публиковать “Дневник русской женщины”? Псевдоним псевдонимом, но рукопись нужно было кому-то представить. Кому? Из литературных людей, имевших отношение к периодическим изданиям, Лиза знала только М. О. Меньшикова (“Новое время”) и В. Г. Короленко (“Русское богатство”). Но ни тому, ни другому она бы рукопись не понесла. Лиза не была нимфоманкой или графоманкой. И отлично понимала, какие “уши” торчат из этого “романа”.

Брат Лизы, Александр Дьяконов, был артистом, а у артистов — другая психология. Поэтому он и опубликовал парижский дневник сестры без всяких купюр. Но сама Лиза ни за что не решилась бы отнести его в печать. Да просто — показать мужчине.

Был вариант: отправить рукопись в какой-то журнал инкогнито . Но кто бы тогда ее напечатал? Впрочем, журналов в России начала ХХ века было много — какой-нибудь напечатал бы, наверное. Какой-нибудь не слишком разборчивый издатель, возможно, охотно опубликовал бы историю о том, как русская студентка Сорбонны, мечтая стать первой женщиной-юристом в России, “втюрилась” в своего психиатра и сошла с ума от этой любви.

Но разве о такой публикации мечтала она?

Важная деталь, на которую надо обратить внимание. Мария Балтрушайтис пишет родным Дьяконовой из Тироля, когда Лиза пропала, но тело еще не найдено: “У Лизы остался на станции сундук, квитанции от которого мы не нашли”. В этом сундуке была рукопись “Дневника русской женщины”. Это было единственное богатство Дьяконовой, это было то, чем она дорожила больше всего на свете. Куда же делась квитанция, без которой забрать сундук из камеры хранения у строгих на этот счет немцев было бы не так-то просто?

Если ее не было в дамской сумочке, которую она оставила в гостинице перед восхождением на Unnütz, значит, скорее всего, девушка взяла ее с собой в горы. Зачем? Почему квитанцию не нашли в узле с вещами? Потеряла? Выбросила? Если такое случилось на водопаде Luisenbach (Лизин ручей), то дальнейший путь квитанции проследить нетрудно. Спустившись по каскадам водопадов, она достигла бы озера Ахензее, самого огромного, самого глубокого и самого чистого водоема в австрийских Альпах.

Или прибилась бы к камню в Лизином ручье и растворилась бы в этом ручье без остатка.

Понятно, что сундук все равно отдали родственникам. Рукопись была “обретена”. И не просто обретена, но опубликована. Но это сделала не Лиза. Как-то она смогла отделить себя от своей рукописи, предоставив ей право на личную жизнь. Найдут сундук или не найдут? Возможно, о нем забудут и вспомнят спустя какое-то время, и не будут знать, что с ним делать: кому он нужен, куда отправлять? Кто-то из любопытства его вскроет, найдет этот женский дневник, вздохнет и использует бумагу в хозяйстве.

Но все это наши гадания… Правда в том, что, оказавшись в Тироле, Дьяконова независимо от своей воли оказалась окружена целым рядом “знаков”, которым, как чуткая душа, не могла не придать значения. Но если и не придала, они все равно работали на роман ее судьбы, а писала его уже не она.

Озеро Ахензее … Ланцелот был Озерным Рыцарем, так его звали, ибо воспитан он был Девой Озера, хранившей волшебный меч Эскалибур. Поднимаясь в горы, Лиза видела это озеро. Оно открывалось перед ней во всей его панорамной красоте!

Лизин ручей … Вспоминается Лизин пруд. Но она не могла утопиться, как карамзинская Лиза, в каком-то пруду. Не ее масштаб. Скорее она птицей полетела бы с Эйфелевой башни. А вот смерть в горах вполне отвечала ее мятежной натуре. Больше того: это была романтическая смерть , куда более романтическая, чем смерть Башкирцевой, которая умерла от банальной чахотки. Но просто заблудиться и погибнуть в горах — это тоже банально. Горы есть горы, и каким бы несложным ни был маршрут на Уннитц, и здесь бывали несчастные случаи, и здесь терялись и погибали люди. Броситься со скалы она не могла… Не было ни скал, ни крутых обрывов…

Замерзнуть ночью, чтобы на следующий день нашли твое скрюченное тело с посиневшим лицом? Это было не в ее вкусе. И Лиза каким-то непонятным образом устраивает себе идеальную смерть. Обнаженная девушка на краю водопада, названного ее именем, с переломанными ногами (это поймут только при вскрытии) и без других повреждений тела. Вот это красиво! Это романтично! Но главное — это таинственно! Не смерть, а загадка…