Игорь Минутко - В июне тридцать седьмого...

Григорий даже от себя старался скрыть, что захватывает его эта конспирация, риск, постоянное противостояние с жандармскими ищейками.

От себя скрывал, а от старших товарищей, оказывается, скрыть невозможно.

Однажды, в очередную встречу, Илья Батхон, как всегда негромко покашливая в кулак, сказал:

— Вот что, Григорий. Малость ты пережимаешь в играх с господами жандармами и их ищейками. Ловко у тебя всё это получается, согласен. Но... Не забывай, за тобой не только твоя судьба, но и наше общее дело, множество других людей. Необходимо больше серьёзности и ответственности.

— Понятно, — несколько хмуро сказал Каминский.

— А в целом, Гриша, Минский комитет Российской социал-демократической партии тобой доволен. Более того, ты один из лучших наших бойцов. — Батхон помолчал несколько мгновений. — И есть такое к тебе предложение... Оно, думаю, и ответственности прибавит. Давно ты с нами, работаешь на социал-демократию. Короче говоря, от имени комитета я предлагаю тебе вступить в нашу партию. Как ты?

Вначале Григорий не мог ничего сказать от захлестнувшего его волнения.

— Да я... — наконец вырвалось у него. — Я...

— Понятно, — улыбнулся Илья Батхон. — Поступим так. Предлагаю тебе стать членом ячейки РСДРП сапожников. В ней и Алексей Александрович состоит.

— Дядя Лёша? — ахнул Каминский. — Он мне никогда не говорил.

— Есть, Григорий, партийная дисциплина. И ты никому ничего не говори. Наша партия находится в подполье со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Но почему в ячейке сапожников?

— Безопасней. Депо, швейные фабрики, гарнизон... Совершенно ясно: жандармское недреманное око бодрствует денно и нощно и скрытые осведомители там действуют весьма энергично. А среди сапожников ячейка только создана. Риск меньший. — Илья Батхон внимательно смотрел на Каминского. — Думаю, Гриша, приближается, может быть, самый важный день в твоей жизни...

— Это наверняка так! — со страстью воскликнул юноша.

— Запоминай. В субботу, послезавтра, в шесть часов вечера, ты отправляешься на дружескую вечеринку. Ну, соответственно оденься.

— Это не сомневайтесь! — засмеялся Каминский.

— Адрес: Ново-Московская улица, дом двадцать семь. Спросить Стефана Любко или Шмула Штейнбова. Запомнил?

— Разумеется!

...Митрофан Нилович Шилин, значившийся в сыскном отделении под кличкой Шило, нервничал. Обычно ранним утром он появлялся на Ново-Московской улице, неторопливо прохаживался на ревматических ногах неподалёку от дома номер двадцать семь, по противоположной стороне естественно. Благо тут было несколько бакалейных лавок и в витринах можно лениво рассматривать товары. Ждал... Обычно, кто первый из них выходил — Стефан ли Любко, стройный, стремительный, Шмул ли Штейнбов, совсем ещё мальчик, смуглый, вертлявый, всё время озиравшийся по сторонам, — за тем и шёл Митрофан Нилович, употребив всю свою умелость, многолетний опыт в деле слежки. Очень ему понравилось новое слово, сказанное недавно полковником Мстиславом Николаевичем Всесвятским на инструктаже: «Объект». «Идти за объектом». И теперь слово это агент и тайный осведомитель Шило постоянно употреблял в своих донесениях.

А ходить за «объектом» он умел! Сами посудите: более тридцати лет на службе в тайной полиции, с тех пор как ироды народовольцы царя-батюшку Александра Второго, Освободителя, порешили своей сатанинской бомбой. В ту достопамятную пору появились и в Минске народовольцы, или народники, как их ещё называли, а почему называли — молодой тайный агент Шилин не внихал, не его ума дело. Главное — получить человека и идти по следу. Постепенно эта охота, преследование, поединок, если хотите, стала главной, даже, пожалуй, единственной страстью в жизни Митрофана Ниловича Шилина. Азарт! Какой же азарт берёт тебя, когда идёшь за ним. А если он что-то почувствовал или даже заподозрил тебя, увидел — тут уж настоящее искусство требуется. Искусство преследования.

Правда, последнее время ноги стали сдавать, ревматизм проклятый, да и возраст не тот.

Впрочем, два его нынешних «объекта» (славное, славное словцо! К тому же научное) — Стефан Любко и Шмул Штейнбов особых хлопот не доставляли: молодые, дурачки, ещё не попадали в переделки, этапов не нюхали, неопытные. За ними след держать — даже и удовольствия особого нет. К тому же никогда вместе из дома, где они снимают две комнаты под сапожную мастерскую, не выходят. Всегда кто-нибудь из них остаётся сапоги тачать. Конечно, понимает Митрофан Нилович: под видом клиентов тут не исключишь социалистов этих, приходящих по своим тёмным делам. Но... За каждым не проследишь, хотя клиентура у опекаемых Шилиным небогатая. Впрочем, главная его забота — проследить, куда ходят его подопечные, с кем встречаются. И здесь агент Шило на высоте: в последнее время четыре адреса выведал.