Георгий Марков - Строговы

– У тебя, Капитолина, бывали в жизни друзья?

– Смотря какие, Строгов.

– Настоящие. Такие, что жизни своей не пожалели бы ради тебя.

– Таких не было.

– Жалко.

– Конечно, жалко, но это не моя вина.

– Ну, а если бы у тебя были настоящие друзья и один из них попал в беду, что бы ты стала делать?

Матвей пристально посмотрел на Капку, и она поняла, что вопрос этот не случаен и за ним скрыто что-то тревожащее ее собеседника.

– Странно! Об этом нечего и спрашивать. Я помогла бы другу любой ценой, – спокойно ответила Капка. Она встала, подошла к Матвею и сказала: – Строгов, к чему ты пытаешь меня? Я вижу, что ты хочешь сказать что-то и не решаешься. Так будем друзьями! Ты можешь доверить мне свою тайну, как я доверила тебе свою.

– Тогда слушай, Капитолина. Друг у меня тут в тюрьме, в бараке политических. Больной, без теплой одежды, должно быть летом арестовали. В одиночке сидит.

– Понимаю. В одиночке может погибнуть, – задумчиво проговорила Капка.

– Ты бы знала, какой это человек, Капитолина! – воскликнул Матвей. – Если бы не он, от меня остались бы теперь одни кости… – И он рассказал об охоте на медведя и о своей дружбе с Беляевым. – Месяц скоро будет, как я его видел. Целый месяц, – с отчаянием закончил он, – и ничем не могу помочь.

По тону, каким это было сказано, Капка поняла, что больше всего Строгова беспокоит мысль о том, что Беляев, может быть, разуверился в его дружбе.

Она решила ободрить Матвея.

– Ну, ничего, Строгов, не печалься. Что-нибудь придумаем. Я помогу тебе. Да он, наверное, и сам понимает, что дело это не пустяковое.

От слов ли Капки или оттого, что он поделился с ней своей тайной, Матвею стало легче.

В декабрьскую буранную ночь Матвей долго читал книгу, прислушивался к вою ветра в печной трубе. Заснул – сам не заметил как.

Рано утром его разбудила Капка. Он проспал ночь в одежде, не потушив лампы и не закрыв дверей.

– Строгов, проснись! – Капка тормошила его за плечо.

Матвей вскочил и с удивлением посмотрел вокруг себя, не понимая, почему горит лампа, а не костер, и откуда могла появиться Капка в лесу.

– Ну, очнись, очнись скорее! Дело есть.

– Фу-ты! Почудилось, будто в тайге я, – наконец проговорил Матвей.

– Слушай-ка, – зашептала Капка, – мы с женой Сидоркина подрядились полы мыть в бараке у политических. Сейчас идем туда. Может, твоего друга встречу, что передать ему?

– Не дури, Капитолина, – сказал Матвей строго, зная, что в бараках политических уборка производится обычно уголовными арестантами.

Но Капка не шутила.

– Ты что, дорогой? Я тебе говорю серьезно. Какое-то начальство ждут. Начальник приказал все бараки вымыть.

Матвей пожал плечами.

– Скорее, Строгов, меня Сидориха ждет, – торопила Капка.

– Ты его сразу узнаешь, – заговорил Матвей, – он такой большой, лицо в морщинах, а сидит в самой крайней одиночке.

– А что сказать ему?

– Верно, что же сказать ему? – Матвей был взволнован. Ему не верилось, что наконец удастся связаться с Беляевым.

– Ну, что ты стоишь, как столб! Садись, пиши записку, – распорядилась Капка.

Матвей взял бумажку, карандаш и скачущими буквами написал:

«Тарас Семеныч, доверься, напиши, через кого передать тебе одежку. Как болезнь твоя?

Всегда тебе друг М а т в е й С т р о г о в».

Он не успел даже перечитать записку. Капка вырвала ее из его рук, сунула за обшлаг жакетки и бросилась было к дверям, но тотчас же вернулась, молча схватила со стола еще клочок бумаги, карандаш и выбежала из комнаты.

А Матвей, прихлопнув дверь, зашагал из угла в угол, куря папиросу за папиросой.

Уже наступило время собираться на службу. Но вместо этого он лег на кровать и закрыл глаза, пробуя уснуть.

Часов в девять кто-то из надзирателей, приоткрыв дверь, сказал:

– Строгов, тебя на дежурство ждут. Дронов рвет и мечет.

– Не поднимая головы с постели, Матвей ответил:

– Хвораю. Не видишь, что ль?

Да, посыльный надзиратель мог в этом убедиться. Матвей лежал на животе, в брюках и сапогах. В комнате стоял дым и смрад. Несмотря на яркий дневной свет, на столе горела лампа. Она уже начинала гаснуть, сильно пахло керосиновой гарью.

Почти уже в полдень услышал Матвей в коридоре знакомые Капкины шаги. Он поднялся с кровати так быстро, как, бывало, поднимался на службе в солдатах, заслышав батальонного горниста.

– Ну, говори скорее, видела или нет? – спросил он, едва Капка переступила порог.

– Видела!

Капка достала маленькую скомканную бумажку.