Георгий Марков - Строговы

– Солдаты! А-а-а! – раздался в риге чей-то истошный вопль. Сидевшие на соломе вскочили, заметались по риге.

Максим высунулся в дыру. За маслобойней, на бугре, он увидел конников. Они приближались на рысях. Вот они скрылись в ложке, потом вынырнули оттуда и растянулись по взлобку.

Вдруг конники осадили лошадей, постояли на одном месте, повернули и понеслись галопом.

Узнав своих, Максим выбежал из риги. По березнику, на село лавой неслись партизаны Тимофея Залетного. Они мелькали среди оголенных деревьев, на зимнем солнце поблескивали клинки и винтовки, и оттого казалось, что движется их несметное число.

Голубые глаза Максима заискрились, худощавое лицо запылало румянцем.

– Наши идут! – закричал он, потрясая винтовкой.

Опережая друг друга, люди с восторженным ревом бросились из риги.

Отряд Залетного пронесся по березнику, вздымая снежную порошу, и скрылся за домами. Вскоре на улицах Жирова завязался ожесточенный бой.

Соколовская собрала всех, кому достались винтовки, и повела в село.

Максим с удивлением поглядывал на нее. Ольга Львовна была в ботинках. Ноги ее вязли в снегу до колен, юбка заплеталась и мешала двигаться. Но, выставив как-то странно вперед плечо, она не отставала от Кинтельяна и Максима.

Огородами и пустырями отряд выбрался к волостному правлению, где размещался штаб белых.

Офицер, руководивший эвакуацией штаба, испуганно закричал, бритое, морщинистое лицо его перекосилось от страха. Он заметался по двору, потом всунул дуло револьвера в рот и выстрелил.

Солдаты у ворот побросали винтовки и подняли руки. Мужики, грузившие ящики с бумагами и со штабным добром, опасаясь, как бы партизаны в горячке не перестреляли их, последовали примеру солдат. Только Евдоким Юткин не захотел сдаться. Перепрыгивая через сани и ящики, он бросился в ворота и не по летам быстро и легко побежал через площадь к церкви.

Вскинув винтовку, Кинтельян выстрелил в него, но Евдоким продолжал удаляться, с каждой секундой ускоряя свой бег. Кинтельян выстрелил еще. Евдоким споткнулся, но не упал.

Раздосадованные неудачей Кинтельяна, партизаны принялись палить в него из пяти винтовок. Но, словно назло им, Евдоким бежал невредимый. Он приближался уже к церкви, когда наперерез ему из проулка вылетели конники. Впереди них несся Тимофей Залетный.

Евдоким кинулся в одну сторону, в другую. Но Тимофей быстро настиг его. Вздыбился горячий конь. Сверкнула сабля. Евдоким Юткин рухнул на снег, как тяжелый лиственничный кряж.

Зимний день разгорался, невзирая ни на что. Дым от пальбы и подожженных изб, расстилавшийся над поляной, не мог заслонить ни желтого в голубой оправе солнца, ни прояснившегося синеватого неба, ни ослепляющих переливов искрящегося снега.

Пронизанный дневным светом березник просвечивался по крайней мере на полверсты. Резервы, которые Матвей приказал подвести из Пихтового лога, были замечены и обстреляны на довольно значительном расстоянии от места боя.

Матвей приказал партизанам рассредоточиться и передвигаться ползком.

Ожесточение боя не уменьшалось, хотя день был уже на половине и солнце стояло высоко.

Отряды и команды партизанской армии были изрядно потрепаны. Особенно пострадали стрелки. Захваченные губительным огнем пулеметов на середине поляны, они полегли, не причинив белым почти никаких потерь. Дробовые ружья стрелков производили много шума, но были бессильны против пулеметов и винтовок. Наиболее серьезные потери понесли дружины нападения.

Отовсюду к Матвею скакали посыльные с просьбой дать подкрепление. Старостенко и Антон предлагали ввести в бой резервы, но Матвей медлил. Сговорчивый и покладистый в обычное время, он был на этот раз непоколебим.

Главную цель сражения, самой большой и серьезной операции юксинских партизан, он видел не в захвате Жирова, а в уничтожении врага. Такое сражение готовилось штабом с самой осени, и приезд Артема только приблизил его.

Подведя свои последние резервы, Матвей приказал готовиться к штурму Жирова. Теперь это было значительно проще и легче: Архип Хромков удерживал крайнюю улицу и отвлекал кое-какие силы белых на себя. Залетный все больше и больше расширял захваченный район и, судя по выстрелам, находился где-то в центре села.

Матвей полагал, что после шести ожесточенных контратак белые на седьмую уже не способны.

Все время боя он вместе со штабом находился в березнике, неподалеку от передовых дружин. Тут, в окружении молодых березок, стояла сломанная ударом молнии толстая лиственница. Матвей взбирался в расщелину и, оказавшись выше берез, обозревал все поле. Временами он спускался с лиственницы, и туда забирались либо Антон, либо Старостенко.