Константин Коничев - Повесть о Воронихине

– Судя по краткому российскому летописцу, сочиненному Михайлой Ломоносовым, Грозный жил только пятьдесят четыре года.

– Мало. А кстати – Ломоносов сколько лет жил?

– Пятьдесят четыре.

– Ну вот, видишь. Великие и беспокойные люди мало жили, да много сделали… Мне тоже… пятьдесят четыре. Слава богу, я не из великих, а то бы костлявая и курносая тут как тут… Странное совпадение – пятьдесят четыре. Не правда ли, Самсон Ксенофонтович?..

– Ну, это, знаете ли, Андрей Никифорович, такие ваши размышления с цифрами от фармазонских предрассудков, от расстройства души…

– Я не сам придумал. Ты же, Самсон Ксенофонтович сказал мне это, назвал и Грозного и Ломоносова… Впрочем, это случайное совпадение. Мы еще, Самсон Ксенофонтович, поработаем. Или нет? Как думаешь?..

– Пустяки, Андрей Никифорович, пустяки. Вы еще поживете. И южную колоннаду мы с вами построим. И все исправим… Я вас провожу до дому. У вас очень-очень усталый вид.

– Я не могу идти. Да, я устал… Самсон, кликни извозчика. Отвези меня. Надо о соборе срочно писать митрополиту Амвросию и градоначальнику или главнокомандующему. Они доложат царю…

Самсон Суханов вышел из проезда колоннады и первому попавшемуся извозчику махнул рукой. Тот откинул на санях медвежью полость…

Все это происходило 20 февраля 1814 года.

А на следующий день весь Петербург узнал о преждевременной и скоропостижной кончине славного русского зодчего Андрея Воронихина.

При изучении материалов, относящихся к жизни и деятельности знаменитого зодчего Андрея Никифоровича Воронихина, мне приходилось сталкиваться с противоречивыми и далеко не ясными сведениями, касающимися его происхождения. Об этом следует сказать несколько слов.

В метрической книге Спасской церкви села Новое Усолье записано, что 17 октября 1759 года у «домового Никифора Воронина родился сын Андрей». Эти сведения опубликовал еще в 1885 году в журналах «Зодчий» и «Исторический вестник» А.Н. Воронихин.

Однако некоторые исследователи-биографы настойчиво утверждают, что Воронихин является побочным сыном графа Александра Сергеевича Строганова от крепостной девицы. Об этом говорится во многих печатных источниках, которые указаны в примечаниях к книге А. Яцевича «Крепостные в Петербурге» (стр. 94), а также в книге проф. С. Бессонова «Крепостные архитекторы» (стр. 39–40, 54–55). В работах Н. Ковалевской «История русского искусства первой половины XIX века» (стр. 19) и В. Панова – «Архитектор Воронихин» (стр. 110) высказывается та же версия о происхождении Воронихина.

Но есть и другие источники, совершенно отвергающие эту версию как несостоятельную. Я имею в виду материалы к биографии А.Н. Воронихина, опубликованные в книге А. Крутецкого и Е. Лундберга, вышедшей в Свердловске в 1937 году, и в обстоятельной статье А. Савинова – «Архитектор Андрей Воронихин», помещенной в альманахе «Прикамье» № 9 за 1947 год. Указанные авторы говорят о происхождении Воронихина от крепостной девицы Марфы Чероевой (жилицы в семье Никифора Воронихина) и от барона Александра Николаевича Строганова, находившегося в 1759 году при Управлении строгановскими вотчинами и заводами в Перми, Усолье и Соликамске.

Эта новая версия вытекает из ряда сопоставлений противоречивых метрических записей и преданий народных. Предания эти имеют под собой реальную почву и могут также служить немалым основанием для умозаключений автора художественного повествования, где закономерно допускаются домысел и вымысел.

В своей повести о Воронихине я придерживаюсь в вопросе его происхождения последней версии, хотя и не настаиваю на ней перед теми, кто сможет убедительно доказать противное.